- Полное, - согласился чародей и налил.
С концепцией Телор был не согласен, потому что чародейке требовалось время от времени есть, но не спорил. Слишком уж поганым был повод; а наиболее поганое в этом всём было то, что это служило только началом, и дальше будет только хуже.
Но следовало начинать с простых вещей. Пусть Нерис отказалась есть, она хотя бы была здорова – и все, чего малодушно и совершенно эгоистично Телор хотел, так это то, чтобы так было и в дальнейшем. Остальное приложится; даже перспектива своими собственными руками подписывать смертный приговор всем тем, кто заразился, была не настолько страшной. Но любые, даже выглядящие очень справедливыми и правильными монологи о долге, нужде и работе стыли в голове: Телор самому себе сейчас казался совершенно бесполезным.
- Послушай, - произнес он, глядя на то, как в свечной свет тонет в мутном содержании бутылки, и оно сейчас казалось не золотым, а ржавым, - ты сделала всё, что могла сделать. Все мы знали, чем это может закончиться. Напейся, поспи, утром будет не лучше, но оно будет, и нам с этим придется как-то жить.
- Знали, - согласилась Нерис, перекатывая в ладонях щербатую кружку с мутным содержимым, - только от этого вообще не легче. Ты сам говорил, что к такому не привыкают.
Она покривилась и отхлебнула рома.
- Но ты прав. Напьюсь.
Всякая радость в Кастелль Недде горчила - любой успех тут имел привкус потери; все хорошее оставляло неприятное послевкусие, как дешевый ром, который сейчас распивали чародеи. Ничуть не радовала даже сама возможность напиться, потому что все понимали, что её спровоцировало, и нужно было пить по северному обычаю, не соприкасаясь кружками – так, как провожают на тот свет мертвецов. Позже, когда бутылка опустела, а голова, к несчастью – нет, Телор закутал чародейку в одеяло, наматывая поверх сонные чары, намеревался немного посторожить и потом спуститься вниз – может, его помощь ещё где-то требовалось, но заснул – хотя больше это напоминало обморок - прямо на середине неприятного размышления о будущем.
К такому действительно нельзя было привыкнуть – и рома оказалось слишком мало для того, чтобы спасти от мерзких размышлений наутро, встреченное в кристально чистом разуме и абсолютной, уже ставшей привычной усталости. Кто-то растрезвонил о последних новостях, и под дверями уже стояли желающие из числа оставшейся городской стражи с начальством во главе: им даже хватило вежливости извиниться за ранний визит.
Трое оказались заражены, и их лица, окаменевшие при этом известии, были первыми из многих десятков последующих.
Виссер продолжал обманывать ожидания: через день с лишним он отчитался о том, что попытался разобраться с крысами - не то, чтобы это уже было смертельно необходимо, но итоги всё равно потрясали воображение. Они с госпожой начмедом самолично, используя все меры предосторожности, отправились полюбоваться на ров в отдаленной части города, который ещё не успели забить трупами – а теперь он был полон крыс. Вяло шевелящееся море серо-бурых тел внушало отвращение и вызывало безотчетную тошноту, Виссер светился, как великое солнышко, непрестанно хвастался новой формулой, изобретенной им лично, потрясал руками и грозился составить монографию, которая станет научным прорывом. Дело действительно было сделано хорошо, оставалось только нанести последний штрих и поджечь, что усилиями трех колдунов с грехом пополам все-таки вышло – а в самом городе крысы практически запропали. Был ли в этом какой-то толк – Телор понятия не имел, оставалось надеяться, что разрыв цепочки заражения спас хотя бы несколько жизней.
Вяло откликавшаяся на неуемный энтузиазм Виссера Нерис имела вид глубоко больного человека и ощущала себя ровно так же, однако проба упорно утверждала, что если у госпожи начмеда и есть какие-то проблемы со здоровьем, то к Катрионе они никакого отношения не имеют.
- Сколько у нас времени? - спросила она у аэп Ллойда, когда они отходили от дымящегося рва.
Сентябрь внезапно припомнил о том, что он все же месяц осенний, и пытался вести себя соответственно: с моря дул неприятный пронизывающий ветер, и чародейка зябко куталась в очередную чужую куртку, пряча в рукава озябшие руки.
- Через сколько ты подпишешь приказ об уничтожении? Тебе хватит полномочий организовать право прохода для здоровых - теперь, когда их можно отделить?
Телор поежился и задумчиво кивнул. Он на самом деле был не уверен, что сможет бравировать каким угодно правом, и если, допустим, прямо сейчас к стенам подходят войска с катапультами, заряженными зерриканским огнем – он ничего не сможет изменить.
- Процесс… отсева больных нужно ускорить. Я не всесилен, если они решат, что мы не справились – сожгут всё. По моим подсчетам у нас есть ещё несколько дней, а потом приказы будут подписывать уже другие.
- Ну и холодная задница этот ваш Назаир! – жизнерадостно где-то за спиной восклицал Виссер, - вернусь в столицу и…
Ветер уносил его слова прочь, смешивая с дымом и тут же теряя в лабиринте опустевших улиц, Телор уже привычно подал чародейке руку и заметил:
- Ради таких, как он, говнюков и стоит торопиться.
Импровизированная лаборатория, начавшая свою работу стихийно, так же стихийно сворачивалась: те из ее участников, кому посчастливилось пережить произошедшее, собирали свои нехитрые пожитки, и хотя путь их вел на свободу, в воздухе отчего-то разливалось тягостное чувство. Все избегали глядеть друг другу в глаза и больше молчали; и Нерис, на правах капитана покидавшая корабль последней, бесцельно слонялась по комнатам, наблюдая за сборами и одновременно не понимая, зачем это делает. Первыми попрощались и ушли лекарки - чародейка наблюдала за тем, как стражники сопровождают их к тому, что осталось от кордонов; хирурги собирались медленнее, и только Дыфир мешкала, и по ее глазам чародейка видела, что ее тяготит то же самое чувство.
Силуэн не собирался вообще - сидя на каменных ступенях лестницы, он глядел вслед удаляющимся лекаркам и имел странно задумчивый вид.
- Вы не торопитесь. - заметила Нерис, присаживаясь рядом с ним.
Он качнул головой.
- Я не иду.
Чародейке показалось, что она ослышалась.
- Как не идете?
- Вот так. Я остаюсь.
- Город сожгут, Силуэн.
- Я знаю, госпожа начмед.
- И не идете? Почему?
Чародей отвел глаза.
- Мы с Аннеле, - помедлив сказал он, - мы с Аннеле... мы так решили. Если она остается, остаюсь и я.
Нерис вдруг почувствовала, как в груди стремительно собирается тяжелое, гадкое чувство, похожее на отголосок боли - сжимающее гортань, с оттяжкой бьющее в виски...
- Послушайте, Силуэн... послушайте, Аннеле больна, но вы - вы здоровы, вы будете жить...
- Зачем буду? - уточнил тот, поднимая взгляд на Нерис, и в нем чародейка прочла нечто, заставившее ее запнуться и замолчать; то же самое, что она видела однажды в глазах Уриена, когда тот шагал из окна на крышу. - Я все решил, госпожа Нерис, и вы не сможете меня переубедить. Я прошу вас, сохраните записи. Они спасут многих.
Нерис долго молчала - у нее вдруг перехватило горло - а потом коротко кивнула.
- Хорошо.
- И вот как его отсюда? Силой выводить?
Нерис с отчаянной досадой швырнула перчатки на стол и сама тяжело оперлась о него руками.
- Да будь же все проклято!
Телор, которого этот момент застал над бумагами – на самом деле его писанина, конечно, была не так важна, как записи медиков, но кто-то должен был заниматься и тем, что в самом скором времени придется отдавать людям, понятия не имеющим, в какой мучильне они все тут оказались, но решившим, что могут со своего места о чем-то судить – поднял взъерошенную голову и какое-то время с легким оттенком удивления смотрел на чародейку.
- Да, - ответил он, - силой. Умереть ради собственных желаний очень просто, но вот попробуй жить ради чужих. Он будет нас ненавидеть за то, что решили за него, и, может, никогда не поймет, почему. Но ты чуть не умерла ради того, чтобы люди вроде него жили, так что так надо.
Происходящее было очень тяжело по множеству причин, одной из которых являлось то, что жизнь города до сих пор висела на волоске – они отчаянно старались, и кто знал, было ли этого достаточно. В людях горело отчаянное безумие – умирающие не желали принимать свою судьбу, а здоровые – хотели умереть вместе с теми, кто был им близок, Кастелль Недд оказался напоследок охвачен лихорадочным безумием и неверием, как огнем, и сейчас было едва ли не страшнее, чем когда всё начиналось.
- Я прослежу и что-нибудь придумаю, не переживай. Собирайся сама, быстрее, это важно.
Телор помолчал и тяжело добавил:
- С час назад мне доложили, что со стены увидели конников. Думали, разбойники, но нет, это разъезд регулярного войска. День-два перехода, не больше.
Нерис, кажется, хотела спорить, но замерла, будто бы застигнутая пониманием.
- Как это, - проговорила она, - как это - собираться?..
- Ну ты же не думала, что мы останемся тут вечно? – чародей устало хмыкнул, сгреб беспорядочно сваленные письма и поднялся.
Это невольное «мы», въевшееся так же крепко, как кастелль неддский дым, тоже должно было вскоре перестать существовать – времени было так мало, а долга – так много, что хотелось выть, но нельзя было себе позволить даже этого.
- К ночи, - сказал он, - я планирую снять телепортационную блокаду. По большому счету она по-прежнему необходима, но едва ли в городе остался хоть кто-то, кроме нас, кто ещё способен открывать порталы.
Нельзя сказать, что Телор в первый раз в жизни плевал на свое чувство долга, но впервые делал это с таким легким сердцем, что даже становилось страшно.
- Прогуляешься со мной вечером?
Придавленная осознанием происходящего Нерис ответила не сразу - только сейчас ей вдруг стало немилосердно отчетливо ясно, что все вот-вот закончится: работа, дым, сам Кастелль Недд; полуголодное, вечно нервное существование - все, с чем она хотела бы покончить, и то, с чем не хотела бы.
Чародейка даже нашла в себе силы улыбнуться.
- Конечно. - сказала она. - Прогуляюсь.
У крыльца собирались хирурги - Тремейн стоял чуть поодаль и Нерис, поколебавшись, подошла к нему, чтобы попрощаться.
Пожали руки.
- К Уриену, - мрачно проговорил он, - никак не вернется подвижность руки. Не может пальцами шевелить. Он хорохорится внешне, но...
Лекарь скривился и замолчал, и Нерис умолкла тоже, размышляя, а потом внезапно встрепенулась, осененная мыслью.
- Слушайте, - сказала она, - вы же из Оксенфурта? Разыщите там целителя по имени Истредд. Это его профиль, и он лучший врач, какого я знаю. Он поможет. Найдите его. Скажите ему... что вас послала Лике. Передайте ему привет.
Тремейн чуть приподнял брови, обозначая удивление, но вопросов задавать не стал - кивнул еще раз на прощание, отошел к своим и несколькими минутами спустя они тоже побрели в сторону безопасного прохода: каждый из них в кармане уносил подробный рецепт изготовления пробы, и Нерис верила, что ученые мужи Оксенфурта найдут ему достойное применение. Она долго глядела вслед удаляющимся врачам, а потом вздохнула и перевела взгляд на почти опустевший дом.
Ближе к вечеру ее нашел Виссер.
- Я ухожу. - объявил он с порога.
Нерис задумчиво поглядела на него поверх бумаг, покрутила в пальцах перо, и неуверенно кивнула, не слишком понимая цель визита чародея: с него бы сталось просто молча удалиться.
- Счастливого пути.
- Собираюсь открыть частную практику в Городе Золотых Башен.
- Удачи вам с этим.
- Послушайте. - сказал Виссер, и тон его голоса сделался странным.
Откашлявшись, он в несколько широких шагов преодолел расстояние между дверью и столом, и как-то неловко подложил под правую руку чародейки аккуратно свернутую бумажку. Нерис с некоторым удивлением развернула ее: на небольшом листке безупречным почерком были выведены адрес и имя.
- Если вам когда-нибудь понадобится работа или просто помощь, найдите меня.
Нерис медленно кивнула, глядя на чародея со странным неверием. Виссер помолчал.
- Это была великая честь, - сказал вдруг он, - работать с вами.
- Взаимно, - ответила чародейка, с удивление осознавая, что не лжет, - взаимно. И спасибо за предложение.
Чародей кивнул и нервно оглянулся.
- А где аэп Ллойд? Хочу с ним попрощаться.
- Я здесь, - аэп Ллойд вынырнул из теней, ещё более серьезный, чем обычно. Бросил отчего-то виноватый взгляд на чародейку, тут же отвел глаза и протянул Виссеру руку:
- Я думал, ты говнюк, - произнес он вместо прощания.
- Взаимно, - Виссер вдруг ухмыльнулся, словно на что-то решился, махнул рукой и, не оборачиваясь, вышел.
Телор немного помолчал.
- Это всё. Собралась? Сюда мы уже не вернемся.
В серо-лиловых тенях, которыми в сумерках затянуло город, они наткнулись на Дыфир, которая тоже шла попрощаться. Сбитые бедой к одному берегу, все они почему-то привязались друг к другу, и уходили с камнем на сердце - но все равно все понимали, что хуже всего было тем, кто оставался.
- Отправлюсь куда-нибудь на юг, - говорила повитуха, - ближе к столице. Там больше больниц и храмов, и риск…
Лицо у неё было серым, а слова произносились будто бы рефлекторно. Она постоянно оглядывалась на дом, который они все покинули, и не нужно было даже спрашивать, о чём думала.
Потом их дороги разошлись.
- Я отправил Силуэна из города, если тебе интересно, - сказал Телор тогда, когда они миновали людские скопления и ступили в старые кварталы, пустые и покинутые, - он не хотел и сопротивлялся. Но ей было уже всё равно, и мне показалось, что так действительно правильно. Пришлось…
Чародей остановился в двух шагах от месте, где когда-то, вечность назад, они размещали последний из артефактов.
- Пришлось подправить ему память. Вообще, знаешь, в самом начале я собирался стереть память и тебе. Они, конечно, будут интересоваться тем, кто изобрел этот метод, вероятно, даже пожелают заполучить себе автора, попытавшись препятствовать попаданию метода диагностики в чужие руки, и всех… знаний, что мы заполучили, и едва ли я в этом случае смогу на что-то повлиять. Я не знаю. Совсем не знаю. Поэтому проблему нужно решать сейчас, пока ещё не поздно.
Не сумев совладать с собой, он порывисто сгреб чародейку в охапку и подозрительно долго не отпускал, малодушно оттягивая момент и пытаясь запечатлеть в памяти все ощущения: дымную горечь волос, хрупкую невесомость под ладонью и ускоренное биение сердца, лихорадочно просочившееся через одежду. Страдальчески прикрыв глаза, осторожно поцеловал куда-то чуть выше виска. Не больше – боялся, потому что действительно, ради её безопасности, нужно было очень спешить. Чародей подозрительно быстро дошел до стадии, когда уже поздно заниматься собственничеством, и бездумно радовался просто тому, что Нерис выжила и будет жить дальше – ну и пусть, что где-то там, и так, как он никогда не узнает, это было почти что неважно.
Жаль было только того, что он многого не успел сказать и сделать, и очень жаль, что, наверное, так и не успеет - никогда.
- Там наверняка есть чародеи. Как только они почувствуют, что блокада снята, то, скорее всего, очутятся здесь, и к этому моменту ты должна быть уже далеко. Очень далеко. Лучше было бы, если ты вообще забудешь - меня и все, что тут происходило, так будет безопаснее, и никогда не будешь вспоминать. Но я не могу, понимаешь?
Нерис кивнула, и от этого движения крупная как горошина слеза сорвалась с ее щеки и пропала в складках одежды.
- Спасибо. - сказала она. - Я... я понимаю, что это для тебя значит и очень это ценю.
И тыльной стороной ладони стерла мокрые дорожки со щек - грязные перчатки оставили серый след на коже.
Телор говорил торопиться - но она вместо того оцепенело молчала, потому что не знала, что сказать.
Потому что не было слов, которые могли бы выразить все, что ей сказать хотелось.
Усиливающийся ветер поднимал за ее спиной пыльную бурю, хлестал по щекам растрепанными волосами, подталкивал в спину, будто тоже прогонял прочь из обреченного города: все, что останется ей от Кастелль Недда - прогоркшие от дыма воспоминания, записка Виссера и тяжелая колба с кровью, сейчас мирно покоившаяся в дорожной сумке; да еще и вот эта давящая тяжесть в груди к которой, наверное, стоило привыкать уже сейчас.
Может и правда милосерднее было бы забыть.
Может...
- Может быть, еще доведется. - наконец проговорила она надломившимся голосом. - Когда-нибудь. Береги себя, Телор.
И, не выдержав тоже, снова прижалась мокрой щекой к пропахшему гарью серому мундиру.
- И ты побереги себя. Иди.
Чародей отстранился, прищурился и сжал ладонь резким жестом в кулак, разбивая невидимые магические связи.
Потом смотрел, не моргая, на то, как закрывается её телепорт.
С мундиром вообще вышло странно – тогда, когда по городу расползлась весть о том, что чародеи дали хотя бы призрачную возможность жить тем людям, кто к тому моменту не был болен, его попросту подкинули. Измазанный в пыли и черте-знает чем, теперь, после всех тех жестов, которые Телор совершал, он казался насмешкой, и, одновременно, чем-то таким, что обязывало его вспоминать о том, кем он являлся. По пути с площади Телор применял очищающие заклинания прямо на ходу, приглаживал пальцами волосы, потом с досадой вспомнил о том, что не брился дня два – или неделю? – и, удостоверившись в том, что письма надежно лежат за пазухой, открыл телепорт за стены города.
Пришлось довольно долго стоять и ждать, пока командиры узнают приметную форму и отдадут приказ опустить арбалеты. Докладывал сухо и чётко: причины начала вспышки выяснены, но докладывать будет непосредственно господину де Ридо; изобретен метод, позволяющий диагностировать заболевание, все больные собраны в центральной части города, и эти кварталы рекомендуется сжечь, чтобы избежать распространения эпидемии, то же следует сделать с кварталами, в которых во рвах собирали трупы, госпиталем и церквями; портовая часть города условно пригодна для жилья, хоть это и не рекомендуется по причине возможного обнаружения трупов.
Нельзя сказать, что это сильно помогло бы Кастелль Недду – город оправится ещё очень нескоро, если оправится вовсе. Когда собственными руками подписываешь смертный приговор сотням людей – только и остается думать о том, что этим самым спасаешь тысячи.
По правде, от этого легче не становилось.
По правде, Телору все ещё хотелось выть от тоски, но, как обычно, нужно было работать. И он работал.
