Когда стемнело, опять пошел дождь. Теплый, и из окна тянуло влажным песком и снова - морем.
В кабинете старшего дознавателя Кадваля аэп Арфела этим сырым вечером было вдвое многолюднее, чем обычно. Суета в управлении немного улеглась, поэтому в кабинете было всего лишь вдвое многолюднее, вдобавок можно было себе позволить прикрыть дверь и совместить приятное с полезным - обмен информацией и поздний ужин, принесенный из ближайшей австерии уставшим за день курьером.
- Я подумала, это будет уместно. Так вот, в принципе, вышло неплохо. Я, правда, не совсем ещё разобралась в этой истории с Седьмой Даэрлянской, так что потребуются уточнения, мне нужно будет почитать все эти бумаги.
Шеала сидела на подлокотнике кресла - не слишком удобно, но стул для посетителей был еще хуже - и сжимала в руках дымящуюся чашку того, что тут называли кадфой: густой, почти чернильный напиток продирал до костей своей горечью. За сегодня это была уже третья, зато спать уже не хотелось - несмотря на то, что день вышел очень напряженным во всех отношениях.

Госпожа вдовствующая графиня появилась и в храме сразу же стало тесно. Для начала стало тесно командиру оцепления, следом - Кадвалю, а после этого наступила очередь Шеалы. Лливедд с выражением абсолютной невозмутимости на лице села рядом с ней на кафедру - аккурат на самый высокий стул, предназначенный верховным жрецам, - и выглядела она на нем весьма царственно.
- Очень рада вас видеть, дорогая. - дружелюбно сказала тогда чародейка из внешней разведки, и на правах родственницы сразу же перешла на телепатию.
Говорили в основном о политике. Ещё - немного о том, что портной, шьющий дознавателям форму, слегка халтурит, Шеала с этим была согласна. Вопрос венчания не затронул никто.
...я уже просмотрела отчеты. После всего произошедшего охота на ведьм продолжится с тройной силой, теперь, после смерти одного из магистров, это станет вопросом чести для них.
Лливедд не стала озвучивать, чем выгодно для Нильфгаарда такое ослабление оставшегося независимым Севера. Это и так было очевидно - второго Соддена уже не будет. Империя работала над этим вопросом еще со времен Первой северной, и на данный момент всё складывалось диво как удачно, местные фанатики отлично справлялись с чародеями и без внешнего влияния.
Я же говорила, что есть вещи хуже моего сына.
Шеала молча кивнула, и тогда госпожа вдовствующая графиня поднялась, и, оправив складки на юбке, отправилась выяснять сплетни и выманивать бумаги. Шеала подумала, что стоило, наверное, сделать ставки, кто победит – мать или сын, но тогда к ней подошёл Кадваль и все посторонние мысли куда-то улетучились.

- Ближе к концу заглянул аэп Ллойд. Прямо-таки лучился, сказал, что очень рад. И что появление новых кадров на такой должности несомненно великий праздник, заслуживающий ношения парадного мундира. Ну не душка ли? Потом добавил, что положенные в таких торжественных случаях три дня отгула он нам не даст, работайте. Я надеюсь, что на этом разнос закончился.
Шеала немного подумала и все-таки озвучила:
- А с Велькерзамом мы вроде сработались. Он высказал поздравления и потом очень осторожно пытался выяснить, где я была эти две недели. Кажется, он считает, что ты держал меня в подвале на цепи, я не стала его разочаровывать.

Процесс некромантии был мучительным, пришлось снова послать вестового за артефактами-накопителями. Священник отвечал неохотно, словно что-то Шеале постоянно мешало, и в целом ситуация не то чтобы стала особо яснее. После вечерней проповеди он отправился на ужин со старым фронтовым товарищем, пили одно и то же вино, а после этого – только завтракал в компании других священников, вкушая положенные по обетам яства.
Велькерзам же был абсолютно уверен в том, что тут сработал эликсир, притом сильного действия - и человек, знакомый с божьей волей, наверняка бы его почувствовал.
- Результатов магического анализа еще не было, токсикология тоже запаздывает, а коронер очень нервничал, что при вскрытии будет присутствовать некромант, я решила не навязываться и оставить их вдвоем, потом просто вежливо попрошу поделиться воспоминаниями.
Дверь распахнули без стука. Чародейка не стала менять положения, только отставила чашку на стол - для того, чтобы принять в руки несколько листков, которые принес вовсе не вестовой, и даже не младший лаборант из отдела анализа, а один из дознавателей лично - и это оказались вовсе не отчеты по токсикологии.
- Так-так. Выходит, это уже второй случай?
Склонившись над бумагами, господа дознаватели начинали постепенно познавать, что имеют дело с крайне странной охотой на святых отцов культа Великого Солнца. Причем тут была внешняя разведка – всё еще непонятно, но это уже смахивало на систему.
Кажется, консумация откладывалась по меньшей мере до утра.

Состояние Шеалы после этих двух недель – по сравнению с, собственно, состоянием во время этих двух недель, – было просто прекрасным. В частности потому, что наконец-то можно чем-то занять голову, быть полезной, иметь развязанные руки, а не любоваться на двимеритовые кандалы и думать о собственной скорой кончине. Остальное со временем обещало прийти в норму – в конце концов, у чародейки была долгая жизнь, и опыт попадания в передряги был тоже обширным, так что ничего особенного, и не в первый раз. Хотелось, правда, думать, что последний – потому что за эту самую долгую жизнь она, кажется, начала желать чего-то вроде домашнего уюта. Вот примерно такого, который они с Кадвалем навели в лаборатории в канун приёма. Очень, кстати, неплохое место для некромантической манипуляционной, так что территорию следовало захватить и удерживать, но это, пожалуй, уже завтра.
– Какое-то время я думала, что всё прошло не очень. Но теперь… в свете открывшихся обстоятельств – кажется, это и к лучшему? Что может быть приятнее, чем испортить кому-то подобные планы.
Собственно, если какую свадьбу ковирская отшельница заслуживала, то только такую, на которой будет минимум один труп. Оригинально, свежо, захватывающе. Увлекательно. Волнующе.
Особенно в свете того, что происходило, допустим, ещё сутки назад.
Хищной птицей госпожа аэп Арфел не была, поэтому предпочла насест покинуть. Не в сторону пола, а в совершенно противоположном направлении, бессовестно попирая все порядки, субординацию и что ещё тут было заведено. Пряча лицо у шеи, зарываясь пальцами в волосы, снова содрогаясь в запоздалом, так до конца и не покинувшем ужасе: что бы было, что бы могло быть, что бы произошло, если не…
– Как я рада, что у меня тут могут быть дела. – совершенно искренне сказала она, прижимаясь скулой к высокому воротнику мундира. – Как же я рада этой работе, экспертизе и убийствам.
И уже не нужно сдерживать себя, чтобы, не приведи боги, не сказать слишком много, или позволить себе что-то лишнее – это по-прежнему было странно, было непривычно, но очень приятно. И она бы предпочла, чтобы не нужно было формулировать это в слова. Она бы предпочла снова надеть браслет и серебряный поводок, пусть даже опять появились бы чёртовы двадцать шагов – совсем не страшно. Уже ничего не страшно, после всего того, откуда вытащил её Кадваль.
Поэтому – прижав пальцы к прохладному серебристому виску, жалкая попытка вернуть утраченное, суррогат прежней связи, которого совершенно недостаточно:
Я не знаю, как тебя благодарить за это. За возможность сидеть здесь до ночи над бумагами, ругать алхимиков и обсуждать вскрытие за ужином, колдовать, за возможность снова надеть эту форму и слышать, как скрипят третья и восьмая ступенька лестницы. За жизнь.
Но я очень постараюсь.
– Спасибо, Валь. Поедем верхом.

Дождь перешел в мелкую теплую морось, напоминающую больше густой туман. На улицах было тихо и темно, лошади шли неспешным шагом, и влажный воздух гасил все звуки.
Прогулка действительно помогала думать. Не всегда о том, что нужно, но всё-таки.
– … знаешь, мне сложно увязать действия внешней разведки с этим всем. Единственная зацепка – это то, что они участвовали в войне? Прости, я плохо знаю историю с вашей точки зрения, и совершенно не имею понятия, где какой момент они находились, но ведь совпадение не может быть просто совпадением. С кем-то они там пересеклись, привлекли внимание. С кем-то, кто сейчас за ними начал охотиться – и этот кто-то снова-таки северянин или по крайней мере не местный, не нильфгаардец. Это бы объяснило интерес разведки. И, выходит, они знают или подозревают, кто это, но не хотят нам ничего говорить. И я снова выступаю в роли эксперта, а тобой опять манипулируют. Кстати, тебе не кажется, что Ллойд и… твоя мать общаются очень тесно? Она слишком быстро всё узнает, даже для чародейки.

Дома было… хорошо. Едва ощутимо пахло синими розами, которые не любили прямого солнечного света, пахло аптечными травами, вином, чаем и чьим-то табаком, который впитали какие-то из отчетов. Совершенно странным образом это всё не сбивало с мыслей. Может быть потому, что в этом доме работали больше, чем занимались чем угодно ещё, и даже сброшенные на спинки кресел мундиры не добавляли атмосфере неорганизованности.
– Со следами некромантии… – чародейка запнулась. Как же плохо было не мочь просто показать, да еще и эта языковая разница, – с ними вышло странно. Это нельзя назвать полноценным вмешательством, следами, даже эхом – так, лёгкий флёр. Писать в отчёте нечего, потому что у него не было структуры, не было компонентов, ничего не было. Если бы не нужда в расспросах… допросе тела, я бы вовсе ничего не почувствовала. Но подобное тянется к подобному, понимаешь? И некромантия притянулась к некромантии. Оно скользнуло рядом и тут же пропало, притом окончательно, но я уверена, что мне не показалось. Но мы не обнаружили никаких следов магического вмешательства – кроме ауры от предположительного зелья, – и даже речи не идет о том, что отца Фиц-Ваардена заколдовали. Не говоря уже о том, что проведение некромантических экзерсисов на живом человеке – это абсурд. Так что происхождение этого… флёра мне совершенно неясно. И я не уверена, что подобрала правильный термин. Дьявол, – Шеала устало запустила пальцы в волосы, – слушай, они не могут снова выдать нам те артефакты? Я готова проштрафиться перед империей, напасть на Валькерзама, сделать кому-либо полостную операцию без лицензии, что угодно. Это бы всё значительно упростило.
Вино после кадфы оказалось ошибкой. В висках стучала кровь, спать не хотелось, но мысли путались, и ясно сейчас было только одно – телепатии во многих вопросах совершенно недостаточно. И это – даже если говорить только о работе.
– У меня всё крутится какая-то идея про некромантов, – пожаловалась она, – но не могу пока что ничего внятно сформулировать. Ты говорил, здесь это не практикуется, значит специалистов очень мало, и наверняка все под наблюдением. Мы можем их как-то проверить? Разумеется, наш неизвестный маг хорошо заметает следы, но ведь будем знать, что ищем. И если начнём копать в правильном направлении, то поймём это – потому что разведка сразу же помешает. Это первое, а второе – если имеет место инфильтрация… прости, для меня это медицинский термин, так непривычно, – то отец Ллеу вполне мог быть внедренным агентом. Но тогда совершенно непонятно его упрямство при переводе из капелланов. А молчание церкви объяснимо только в том случае, если у кого-то из жрецов рыльце в пушку, притом не у одного, иначе остальные бы подняли шум. И боюсь, как бы в таком случае не шла речь о целом подполье, возможно даже подпитываемым откуда-то снаружи. Внутренней оппозиции ведь уже практически нет? Хотя для них перетащить на свою сторону церковь было бы очень удачным шагом. Тогда, может быть, в главном храме как раз нечисто, об этом узнали Мадок и Альбана, потом – Фиц-Ваарден, и их всех убрали. Возможно, – учитывая применение эликсиров, – ещё и преследуя какие-то дополнительные цели. В таком случае поднимать шум – сродни самоубийству, расследования не нужны, если все, кому надо, и так в курсе, кто это сделал. Но всё равно что-то не вяжется, я никак не соображу, что именно тут забыла разведка. Предлагаю отложить до утра, всё уложится и тогда начнёт прослеживаться система. Иногда нужно разгружать голову.
Чародейка бросила бумаги кипой – на правую сторону стола – и прикрыла глаза.
– Я хочу кое-что рассказать. Чтобы разрешить все бытовые трудности. Мне за сто, я не умею делать ничего из того, что положено уметь приличной замужней женщине, и не собираюсь учиться. Зато могу приготовить отличное средство против мигрени. Ещё потребуются кое-какие книги и место под них. Остальные мои скверные привычки ты уже знаешь.
Почти все. Ещё Шеала имела привычку маскировать эхо применяемых заклинаний, и получалось это у неё неплохо, и вот даже хорошо, что нет сейчас занятных браслетов, потому что некоторые вещи должны стать неожиданностью. И при этом никаких «прости» произносить она не собиралась.
Бумаги – что с левой стороны стола, что с правой, – полетели на пол, потому что стол ей требовался полностью свободный. Придется, конечно, кое-что потом пересобрать, но госпожа аэп Арфел неплохо управлялась с левитацией. Как и с контролирующими чарами, даже если речь шла о чародеях. Особенно если речь шла о чародеях.
Ши будет очень медленно.
И, наклоняясь к губам, ловить дыхание, даже сквозь ткань двух рубашек чувствуя, как снова загораются все печати, ловить и улыбаться, перед тем, как это нахлынет, и ей придется отпустить всю магию прочь.
А если не будешь сопротивляться, я покажу ещё несколько заклинаний, и ничего не потребуется разрывать.
В конце концов, женщина имеет право на маленькую месть, правда?

Держать было сложно. Не потому, что он сопротивлялся, нет – это, наоборот, восхитительно, потому что покорять следует только тех, кто способен на что-то кроме послушания, а в противном случае это до зубовного скрежета скучно. И поэтому даже хорошо, что сеть трещит и почти рвется. Осознание собственной власти пьянит только тогда, когда она не дается в руки просто так – азарт, адреналин, а что будет, если теперь потянуть за ошейник чуть сильнее?
Впрочем, оба они знали, что, происходи все в других обстоятельствах – неясно, кто бы победил, поэтому хорошо, что обстоятельства именно таковы, а стороны умеют договариваться об очередности капитуляций.
Сложно – потому что тяжело балансировать, оставаясь на грани между холодным рассудком, удерживающим магию в узде, и утратой всяческих границ вместе с этим самым рассудком.
И между желанием сдаться, поверить обещаниям подобно самому неискушенному из гоэтов, – нет, даже не обещаниям, а угрозам, потому что для неё они выглядят на порядок более притягательно просто по природе своей.
Но она уже знает, что бывает с теми, кто верит подобным обещаниям. Сначала обманчиво доброжелательная золотая пелена, а потом – лезвия, цепи, рой обезумевших ос, боль и кровь.
Очень соблазнительно, но нет, не сегодня.
– Всё, что желаю, возьму сама. Сейчас. Всегда.
Потому что она тоже так умеет. И боль, и цепи, и каждый поцелуй станет укусом осы, и каждое касание обернется лезвием.
И нужно держать – несмотря ни на что. Но, даже прорываясь через это, справляясь со своим рассудком, которого уже нет, справляясь с магией – она не может удержать совершенно всё. То, что происходит сейчас, далеко и от заклинаний, и от ритуалов, и от, забери её Хлад, консумации – ничего по отдельности, и одновременно всё вместе. И снова не удается подобрать нужный термин, но только потому, что его не существует, и никогда не будет существовать.
Потом, когда это закончится, она задумается, как так могло выйти – заклинания, призыв, приказы, как вообще удалось при этом всем сохранить не только дом, но и большинство бумаг.
Но сейчас думать совершенно не удается, ни о чём.
Впрочем, в одном её серебряный господин был насмешливо прав – медленно не вышло. Не получалось, не удалось – и, наверное, нескоро удастся, потому что просто невыносимо откладывать на потом то, что жизненно необходимо именно сейчас, как можно сильнее и ближе.
Именно таково мое желание.
А если желания, обещания и угрозы сводятся к одному и тому же, то рано или поздно это приходит. Настигает, как темная волна, и выбрасывает на берег, и, к счастью, не в одиночестве.
Вот теперь – свобода.
И тогда чары рассыпались, как взметнувшиеся в ночной воздух искры костра.

Дом следовало зачаровать. Предварительно. До всего этого. Шеала, правда, совсем не была уверена, что сильно бы помогло, но по крайней мере как-то смягчило и избавило от части последствий. И розы бы не пострадали.
Это всё ведь не может считаться за чародейский поединок?
Потому что эхо наверняка было слышно в радиусе нескольких кварталов.
Прохладный сырой ветер влетел в комнату, заставив опустевшую створку окна скрипнуть, и лизнул разгоряченную кожу. Тишина стояла такая, что несмелый звон какой-то одинокой и обезумевшей цикады казался оглушительным. Даже было слышно, как падает с листьев вода, и именно поэтому звук чьего-то присутствия в саду был сродни набату.
Шорох, шаги – медленные, шаркающие, словно совершенные в состоянии опьянения, но ни единого вздоха – и шлейф магии, да такой, что его видно было даже сквозь медленно опадающие обрывки только что творившегося хаоса.
Весьма знакомой, после всего-то произошедшего за день, магии.
Выглядывать в окно не хотелось, выходить за порог – тем более. Шеалу передернуло – не от холода и не от порывов ветра, свободно теперь проникающего в комнату, а от плавно, неотвратимо пришедшего к ней, второго за сегодняшний вечер, очень омерзительного, совсем не нужного:
Чегожелаешьчегожелаешь
Пришлось оторваться и встать. Было сложно, потому что тело не желало слушаться. Было холодно. Было мерзко от того, что это пришло.
– Подобное тянется к подобному, – вслух озвучила она, колеблясь между желанием немедленно стряхнуть эту неожиданно появившуюся гнилостную нить и необходимостью разобраться, – моя некромантия, очевидно, перебила чью-то чужую, и перебросила связь и приказы на меня. Я его подержу, а ты одевайся и вызывай коллег.
Шеала все-таки выглянула в окно, хотя уже знала, что – кого – именно там увидит. И какое счастье, что господин Герард вар Гойен, медик-коронер Его Императорского Величества Бюро Расследований, после завершения аутопсии педантично зашил святого отца Ллеу Фиц-Ваардена, и последнему не пришлось утрачивать собственное достоинство вкупе с разнообразными внутренними органами прямо на дорожке. Второго потрясения за вечер сад бы не выдержал.

– Не приближайтесь, господин вар Валькерзам, не то он вас тоже поцарапает, а под ногтями уже наверняка скопилось достаточно трупного яда. – мрачно пообещала чародейка, ежась. Даже с помощью Кадваля справляться с этим всем было сложно, но… – Как прикажете исследовать явление, отпустив связь? Это невозможно. Открывайте портал в управление, продолжим там.
Если изъясняться образно, в доме в данный момент царила поздняя осень, пора грусти и вымирания. Изъясняться образно, впрочем, не хотелось, – напротив, термины подбирались вполне конкретные, но что уж там, работа возникает внезапно.
– А это кто? – запоздало поинтересовался вар Гойен, уже доставая из поясных ножен ритуальный кинжал, который с успехом заменял имперским чародеям волшебную палочку.
Шеала проследила за его взглядом и вздохнула. Про присутствие непрошеных зрителей красочного представления она совершенно позабыла, а вспомнила только тогда, когда было уже слишком поздно. Досадно, как же досадно вышло.
По-хорошему, воришке следовало тщательно вытереть память и потом выпустить где-нибудь очень, очень далеко отсюда, но теперь, когда в этом доме его уже видели посторонние люди, объяснить что-либо становилось сложнее.
Впрочем…
– Прислуга. – пояснила она, подойдя к несчастному. Заклинания крепко держали его, так, что едва мог шевелить глазными яблоками и с трудом моргал, а дыхание было редким и поверхностным. – Случайная активизация охранных заклинаний, он еще не привык, что не стоит трогать артефакты. Но это не страшно. Все-таки редко когда можно встретить трудолюбивого человека, готового убирать в таком большом доме. Очень тщательно и педантично убирать, чтобы ни пылинки по углам не осталось. И склеить светильник.
Шеала не слишком много знала про порядки, царящие в столице, но ворам, пойманным с поличным, совершенно точно отрубали руку – или сразу обе. Так что легкое ментальное принуждение должно было стать всего лишь дополнительным стимулом. Он не мог не понимать, что после всего увиденного и услышанного либо утратит какие-либо важные органы (притом не факт, что рукой дежурного палача), либо будет сотрудничать. Но Шеала, на всякий случай, кое-что на этот счет ему телепатически показала – в порядке дополнения, – а потом разомкнула чары.
Воришка – ему было, пожалуй, не больше двадцати, – моргнул, с трудом разогнулся и очень понятливым тоном отозвался:
– Да, госпожа.
– И не притрагивайся к двери и окнам. Даже к разбитому. Будет больно. – предупредила Шеала, уже ступая вслед за господином старшим дознавателем в светящуюся рамку открытого телепорта. Мертвец послушно шагнул следом. О чем после этого подумал воришка и думал ли вообще – она не знала, но надеялась, что они с Кадвалем вернутся в пристойно убранный дом. Иного выхода у «прислуги» попросту не было.
Каким волшебным образом иногда разрешаются некоторые бытовые трудности.

Череда проверок выжала последние силы. Перчатки перед колдовством пришлось снять, иначе пассы попросту не получались – комментарии свидетелей она старалась не слушать, но, кажется, завтра Бюро наводнят смешки относительно того, кто на самом деле тут больной ублюдок, не способный заснуть без пыток на ночь. Основным разносчиком – и комментатором – оказался, как ни странно, примерный семьянин Валькерзам, который совершенно очевидно испытывал сильное раздражение из-за прерванного ночного отдыха, и мстил за всё сразу. Огрызаться не хотелось, и Шеала отложила это на потом, – в основном потому, что время изящных словесностей всё никак не хотело наступать, а почти все предметы в лаборатории были дорогостоящими и слишком легко ломались о человеческое тело.
На каком-то этапе чародейка вдруг осознала, что попросту заснула прямо на стуле, решив сделать минуту передышки для восстановления магического резерва. Совершенно очевидно, что ничего хорошего в ближайшие несколько часов она совершить уже не была способна, оставалось только идти разыскивать господина старшего дознавателя, тем более что тем для бесед уже было предостаточно.
Отчеты еще не были готовы, однако первые устные сводки уже подоспели. Причиной инцидента была, как и следовало ожидать, череда идиотских совпадений – немного человеческого алкоголизма, чуточку глупости, один неопытный, первый день как заступивший на службу дежурный, – и очень вовремя восставший мертвец, проскользнувший в двери, которые забыл запереть медик-стажер, выбежавший всего на минуту в постыдном порыве, который часто настигал медиков-стажеров первых курсов, впервые знакомящихся с трупами.
В этот раз в качестве насеста выбрав подоконник, за которым начинала заниматься робкая, ранняя летняя заря, ещё прохладно-голубая, – после полуночи небо прояснилось, – Шеала тщетно пыталась сдерживать зевоту.
– Как я поняла, дело обстояло так. Господин Хаукгест в порыве научного энтузиазма, терзаемый последствиями одного из безуспешных экзерсисов по анализу принятой святым отцом Фиц-Ваарденом дряни, поздно вечером отправился из одной лаборатории в другую, в которой еще оставались запасы горючих веществ. К несчастью, его извилистый путь проходил мимо дежурки, из которой как раз тот самый новичок, преисполненный служебного рвения, заметил неподходящее месту и случаю состояние специалиста. Поднялся шум, дошло до драки, и на фоне всего этого мертвый святой отец, очевидно, никем замечен не был. – с досадой закончила чародейка.
Вроде бы – по предварительным прикидкам – не диверсия, обвинить кого-то одного невозможно, хотя все участники несомненно получат свою порцию сомнительной благодарности. Но все равно неприятно.
– ...с трупом же картина более-менее ясна – Фиц-Ваарден убит не простым магическим ядом, а эликсиром с отложенным действием. После смерти в какой-то момент активизировалось спящее заклинание, призванное поднять умершего и отправить к заклинателю. Умение и фантазия, с которыми неизвестный некромант изобрел этот способ обретения отряда мертвецов и замаскировал магию – более чем похвальны. И я теперь очень хочу найти и похвалить его лично. Больше пока ничего не выяснила, можешь устроить разнос по этому поводу. Хотя, если честно – стыдно, радость моя, но сейчас я могу разве что упасть куда-нибудь и уснуть. Уверена, тебе тоже надо. Тем более, что через несколько часов сюда примчится госпожа ван Гельдерн, а нам не стоит пропускать такое представление.

Отпускать господина старшего дознавателя никуда, даже на несколько минут, совершеннейшим образом не хотелось. Потому что господин старший дознаватель снова стал напоминать больного и уставшего хищника, которого следовало – ну вот да, - привязать к кровати, закутать в одеяло и погрузить в сон по крайней мере на полусуток.
После такого отдыха он снова станет способен на разносы – во всех тех пониманиях, которые имела в виду Шеала, а то сколько же можно думать о работе.
Отпускать не хотелось, отстраняться так и вовсе почти не моглось, но вопрос с артефактами стоял очень остро. Чародейка понятия не имела, как докатилась до жизни, в которой приходилось упрашивать о применении средств, для остальных служащих считающихся пыткой и наказанием, но что уж теперь поделать.
- Хорошо. Я пока схожу договорюсь насчет лошадей, встретимся внизу.

Служебные лошади уже были готовы, но господин аэп Арфел запаздывал. А когда вышел, выражение его лица было крайне странным.
И меняться не собиралось, хотя, совершенно очевидно, на ближайшие несколько часов с работой было закончено – перед ними разворачивались залитые бледным, почти лимонным ранним солнцем улицы столицы, а впереди маячил Фархад Ис, и ветер, прилетавший с той стороны, заманчиво пах свежеприготовленной рыбой и несусветной смесью специй.
Впрочем, если так подумать, у господина аэп Арфела были все причины для грусти.
- Ага, – задумчиво ответила госпожа аэп Арфел, посмотрев всё, что возжелал продемонстрировать ей законный супруг, а потом пересмотрев ещё раз, – понятно. Я же говорила, что будет красочное представление.
Будь Шеала в чуть лучшем состоянии души и тела, то, возможно, реагировала бы спокойнее и без сарказма. И не прижимала бы руку к лицу – потому что, в самом деле, что тут такого?
- Нет, ты только представь, каких усилий Ллойду стоило ничего по этому поводу не шутить тогда, когда ты просил об усыновлении?
И даже бы не смеялась. А сейчас вот не могла остановиться.
- Интересно, что будет написано в докладной относительно выбитой двери? Духовные трансмутации тут не приветствуются, хотя судя по… композиции – Ллойд все-таки просматривал тот твой отчет. Сражение с восставшими мертвецами? Или нет, знаю – это был разнос!
С трудом дотянувшись до слегка опечаленного открывшимися перспективами чародея, она ободряюще сжала его руку.
- На самом деле, ничего удивительного. На нашем варварском Севере все чародейки так решают свои проблемы. Ну, почти все. Мне, конечно, казалось, что в этом оплоте морали и нравственности всё по-другому, но, совершенно очевидно, здесь замешана большая политика. Знаешь, она как ритуалы, иногда можно чего-то добиться только такими методами. Но теперь хотя бы понятно, почему разведка в курсе наших дел.
Оставив выбор на дознавателя – в местной кухне она по-прежнему не разбиралась, но привередничать уже не собиралась, будучи в готовности съесть даже живого скорпиона при условии что в нем будет достаточно мяса, - Шеала только держала законного супруга под локоть и медленно сходила с ума от усталости.
- Хотя знаешь, может дело и не в политике. Они так хорошо подходят к друг другу. Филигранное вмешательство в мозги с обеих сторон, чародейский поединок, вот это всё. Ладно, прекращаю, прости. Недосып и нервы. Слушай, как думаешь, тот парень, может он ещё и умеет готовить?

Дом встретил их… чистотой. Не такой, к какой привыкла Шеала в операционной, но воришка совершенно определенно пытался произвести о себе хорошее впечатление. Книги были расставлены по шкафам – совсем не в том порядке, но парень подошел к вопросу творчески и рассортировал их по размерам. Чувствовалась педантичная жилка, и что он только в воровском цеху позабыл?
Убежать он, впрочем, тоже пытался – контуры охранных цепей ещё колебались, особенно досталось разбитому окну, но что уж там – Кадваль в свое время поработал над этим на славу.
Парень был угнетен, печален как приход Саовины, колыхал обожженную руку, и смотрел на чародеев исподлобья, готовясь к совершенно ужасному развитию событий.

К тому моменту, как они добрались домой, Кадваль напоминал то ли ходячего мертвеца, то ли некую рогатую тварь из нездешних планов, и мысль о том, что его таки придется привязывать к постели, уже не казалась кощунственной.
Зрачки у него были расширены.

Зябко поведя плечами, чародейка присела на краешек стола. Совершенно очевидно, что до того, как они с Кадвалем временно умрут для всего мира, следовало прояснить кое-какие нюансы.
-… как тебя зовут? Мархелл? Слушай, Марти. У тебя, несомненно, куча вопросов, но мне сейчас на них наплевать, запомни одно – непослушание превратит тебя в калеку, а сотрудничество обеспечит жизнь… слегка получше того, что у тебя там до того было. Слушай мастера аэп Арфела, не совершай глупостей и занимайся полезными делами. Если не умеешь готовить – найди того, кто умеет. Займись всем этим. Тебе знакомо понятие «мажордом»? Вот, умничка, видишь какой карьерный рост. Что такое «карьера»? Минутку, вспомню, как это по-нильфгаардски…
Он, после всего-то обещанного Кадвалем, сбегать уже не собирался – но Шеала всё равно поставила у него на лбу метку. Потом, кажется, придется её переработать – наладить взаимодействие с барьерами, охранным контуром и кое-чем ещё, но сейчас чародейка этого не могла. Даже угрозы звучали неубедительно – может, потому, что были бесполезны, три флорена даже по меркам столицы были неплохими деньгами.
Общение с юношей не то чтобы выжало последние силы – их и так не было – а, скорее, умертвило окончательно. Но что уж там – госпожа старший некромант умела общаться с мертвыми, даже если вопрос касался её самой.
- Пойдем, душа моя. У меня нет зелья, но есть кое-что другое.
Не совсем то, чего можно было бы ожидать, но, в конце концов, исследования работы гипофиза просто так из головы не вышвырнешь, и у нее было несколько личных заклинаний и на этот случай.
И еще одно. Легкое, тягучее, как кленовый сироп - оно необходимо, потому что господин аэп Арфел, гроза преступников, демонолог со стажем и человек, уничтоживший императорские сады практически в одиночку, сейчас был почти беспомощен даже в попытке совладать с самим собой, а значит, пришло время уйти в сокрытые миры. Как в легенде о спящем императоре, солярном архетипе многих преданий – и серебряный господин, так любящий Великое Солнце, хорошо подходит на эту роль. Какое-то время спустя он обязательно вернется во всём своём великолепии, воскреснет, - а сейчас засыпай, душа моя. Засыпай, я посторожу.
А когда его дыхание стало ровным и размеренным, Шеала провалилась в темноту, даже не успев толком раздеться. Слишком сложными оказались все эти дни, но все равно она была счастлива, - как только может быть счастливо чудовище.

И засыпая, и просыпаясь. Было в этом что-то такое, во что даже поверить было сложно. Летний воздух, прозрачный и золотистый, пахнущий не кострами, а нагретой за день пылью. Чистая простынь. Солнечные блики, косо падающие на стену – их она увидит потом, намного позже, а сейчас у неё было только одно Великое Солнце.
И, пожалуй, сегодня может наступить момент его славить. Возможно, очень громко.

А потом скрипнула ступенька. Только одна, та, что третья, а восьмая молчала – тот, кто шел по лестнице, замер в ожидании и нерешительности, раздумывая, а стоит ли. Эта нерешительность застыла в воздухе хуже кленового сиропа, вязла на зубах и была почти физически ощутима.
Чародейка вздохнула. Соблазн сделать вид, что ничего не было слышно – просто умопомрачительно велик, но вдруг там что-то важное?
– Прости, мой господин, я сейчас вернусь.
Запахнув на груди рубашку, она толкнула дверь.
- Что там?
За дверью был Мархелл, предупредительно отвернувшийся и даже зажмуривший глаза – хотя может дело было в косых лучах солнца, бьющих прямо ему в лицо.
На его лицо она не смотрела. Смотрела только на руки – точнее то, что в них было. Футляр - сделанный из кожи мантикоры, испещренный тиснеными золотом печатями, он походил на вместилище для какого-нибудь изысканного комплекта украшений.
Но являлся чем-то намного, намного большим.
И, кажется, управление проживет еще несколько часов без них.

Господа дознаватели, если бы кто-то их видел, со стороны наверняка выглядели как люди, наконец-то припавшие к источнику своей зависимости. Видеть было некому, и хорошо – потому что юродивых с улиц столицы, конечно, убирали, но места в приюте были ограничены.
Теперь была её очередь уговаривать, угрожать, молить о пощаде и пытаться выговорить условия капитуляции.
Потом наступила пора чего-то ещё, чему сложно было придумать название, и только спустя какое-то время, уже пребывая в состоянии рассудочности, чародейка поняла, что это были не пыточные заклинания. Просто так бывает, когда по телу бежит электрический разряд, и магия тут вовсе не при чем.
Потом было еще много что – жестокое, нежное, сильное, накрывающее волнами намертво перемешанных чувств и ощущений. Вышвыривающее на тот берег моря, который она заслуживала, и тут же затягивающее обратно.
Кажется, она в придачу умерла, притом несколько раз.
А после были опущенные на горло пальцы, и –
А нет ли у меня власти над тобой?
Это всё было, разумеется, очень нездорово. И очень восхитительно.

Артефакты потом, конечно, пришлось перезамкнуть – из соображений практичности, потому что мало ли что, но даже одна минута разобщения показалась болезненной.

К тому моменту, когда господа дознаватели изволили привести себя в порядок, на город уже упала темнота. Вестовой, пребывая в состоянии погружения в себя и тяжких размышлений и карьере и поговорке о двух огнях, наплевал на протоколы и разделил вторую бутылку вина с Мархеллом, вовсе не связанном никакими служебными обетами. Паршивцы дожирали лепешки с зеленью и уже основательно ощипали заросли мяты, диво как освежающей этой душной ночью. При виде мундиров вестовой дернулся и вскочил, Мархелл подхватил едва не опрокинувшуюся бутылку и тоже поднялся, и угрызений совести у него во взгляде не было.
Шеала, на ходу затягивая на влажных волосах ленту, вдруг поняла, что не может придумать ни единой внятной фразы, могущей заставить окружающих резко и сильно возлюбить порядок и правила. Пришлось махнуть рукой – ну в самом деле, чем еще им тут нужно было заниматься?
- Готовь…
- Что, госпожа?
Чародейка кашлянула, выгоняя из голоса хрипоту. Чего лечебные чары уж не могли поправить, так это истерзанных связок.
- Лошадей готовь. И уберешь там, наверху, книги.
Совершенно очевидно, дело было срочным ровно в той степени, чтобы следовало все делать по уставу.

Там на Фархад Ис было и вправду… такое. «Такое» заключалось в одном трупе, возле которого уже вились крысы – их присутствию удивляться не приходилось, потому что вокруг трупа вдобавок были живописно разбросаны предметы обихода и пища разнообразной степени целостности. Удивительно было другое, вот например история, связанная с появлением этого самого тела.
Как успел им поведать вестовой – спешно посланный сразу после обнаружения сразу в дом к дознавателям, и потому пропустивший некоторую часть следствия, - смерть произошла почти на закате, притом с сопроводительными явлениями. Явления заключались в том, что Знаменитая Гадалка Гуэнер, не имеющая ни магического и прорицательского дара, ни, соответственно, лицензии, но очень грамотно отрицающая этот факт, - продающая на Фархад Ис притирания, эссенции и благовония, чьи свойства она преувеличенно называла волшебными, - к концу жизни все-таки каким-то чудом научилась колдовать.
Шеала еще на расстоянии десяти шагов ощутила аромат, окружающий разметанный по площади шатер «гадалки», и мысленно посочувствовала Кадвалю.
Гуэнер была информатором кого-то из Бюро, неизменно сигнализирующем о возникновении на рынке теневых пертурбаций, связанных с магией, и до этого дня особых проблем не доставляла. Впрочем, магические явления тоже были весьма подавимого толка – несколько разбитых лиц, одно из которых высокопоставленное, но не сильно, беспорядок в радиусе десяти лавчонок, десяток треснувших сосудов у алхимика и пара ярких фейерверков. Господ демонолога и некроманта вовсе бы не вызывали, разобравшись своими силами, если бы не тот факт, что Гуэнер после смерти начала выглядеть очень неприглядно, целиком покрывшись зеленоватой слизью.
Господа демонолог и некромант спешились аккурат в тот момент, когда торопливо вызванный, но столь же неспешно прибывший на место господин Хаукгест поднялся с колен, в обиход всех алхимических правил растирая прямо между пальцев субстанцию, и глубокомысленно изъявил в пространство результаты предварительного анализа, подтвердившие догадку относительно схожести принятых эликсиров.
Неизвестный злоумышленник обнаглел настолько, что покончил со жрецами и взялся за тех, кто был поближе к магам.
Стража отгоняла не желающую несмотря на темень расходиться толпу, но смерть, как известно, привлекает множество зрителей. Господа дознаватели не обращали внимания, сосредоточившись на деле, но фразу «во всем сами чародеи и виноваты» не услышал бы только глухой.

Госпожу штатного некроманта, кажется, приписали куда-то к алхимикам, потому что ту самую лабораторию сдали ей без боя. Алтарь в ней так и не разобрали, окончательно наплевав на тот факт, что официально в Бюро не работало ни демонологов, ни некромантов. Словом, семья аэп Арфел обзавелась еще одним уютным гнездышком – ну вот таким, в которое люди так боятся наступить ногой. По крайней мере шипела Шеала этой ночью вполне убедительно.
- Откуда они взяли эту мысль про некромантов, я не понимаю. И про связь с Бюро. Откуда?
Разумеется, господина Фиц-Ваардена, бредущего ночью в столь ужасном состоянии – в рубище, кое-как прикрывающем тело, с явственно видимым Y-образным разрезом на весь торс, с покрытыми трупными пятнами покровами, - кто-то видел. В отчетах фигурировало трое пьяниц, припозднившаяся домработница, принявшая тело за сбежавшего из приюта ненормального, и отделавшаяся легким испугом, - и одна девица альтернативной социальной ответственности. С последней пришлось поработать псионикам, потому что она мало того что была слишком впечатлена зрелищем, так еще и растрезвонила про него троим любовникам, мужу и двум подружкам, умудрившись с последними еще и подраться из-за их неверия (и это всё - за одну-то ночь!). После того, как она вознамерилась попрать аскезу рабочего места еще и старшего псионика  - без его на то согласия, - тот не выдержал и вытер ей память, за что был сурово наказан увольнительной длительностью в один день. Ну просто потому, что девица до этого умудрилась в примерно том же ключе пообщаться с мастером Телором, и хорошо, что при этом не было… свидетелей определенного толка.
Почти вся дежурящая в то время мужская часть Бюро подозревала, что имеет место какой-то жуткий заговор, потому что ничем другим её поведение, а также то, в каком платье пришла на допросы эта госпожа, было не объяснить.
Разумеется, то, что Бюро сладило со всеми свидетелями быстро, ни в коем случае не гарантировало распространения слухов. Но так, чтобы о некромантии открыто кричали на Фархад Ис, в присутствии самих дознавателей и работников служб – здесь явно был чей-то расчет. Того, кто отлично знал, как именно и почему священник восстал.
Иначе вообще откуда взялась эта крамола про некромантов? Не иначе от самого автора, к слову, весьма талантливого – потому что алхимическая некромантия была чем-то свежим в этой области.
Тело великолепной Гадалки в этот раз заперли особенно тщательно, хотя уже все были готовы к неожиданностям. Штатный некромант в том числе – уже зная, что искать, но совершенно не могучи снова определить структуру, потому что размотать спящее заклинание без его повреждения не представлялось возможным, и по этой причине продвинувшись крайне недалеко. А уж то, что вызвало столь красочные эффекты перед смертью самой Гадалки, вообще не удавалось как следует проанализировать, ни по остаточному эху, ни по фрагментам несработавших связей. Каким образом и кто именно тут с такой фантазией поработал – оставалось полнейшей загадкой, но с изобретательской жилкой у автора всё было просто отлично.
Словом, через несколько часов она уже пребывала в некотором раздражении. И даже подоспевшие от Хаукгеста запоздалые расширенные отчеты о составе не внесли ясности – ну да, он «поднял» почти все компоненты, определил пропорции, но оставалось что-то еще. Одно было ясно точно – здесь работал профессионал, и оборудование у него было соответствующим, да и реагенты достать было довольно сложно. Особенно в Нильфгаарде, где эта сфера контролировалась не в пример строже, чем на севере.
А что если…?
- А что если он – тоже северянин? – задала этот вопрос Шеала уже вслух, тогда, когда отчаялась понимать что-либо. – Это бы объяснило то, почему Петер не сумел определить некоторые из реагентов, они специфичны для определенных широт, и потому он с ними почти не имел дела. Это бы объяснило интерес разведки. Это бы объяснило то, каким образом он достиг таких успехов! Потому что, повторюсь, у нас применение некромантии контролировалось только тогда, когда речь шла об тех событиях, которые кто-то мог видеть или которые кому-то навредили. Так-то в своих лабораториях каждый себе хозяин, купи себе замок и развлекайся…
Не то чтоб сама не была грешна, хотя вот в запретные разделы магии не лезла, предпочтя остаться на неэтичных опытах чуть низшего уровня. И не то чтобы особо гордилась воспоминаниями, хотя, без сомнения, эти опыты послужили науке.
- Или они – северяне. Понятия не имею, что тут забыли и чего добиваются, но ты сам говорил, после войны далеко не все захотели прилично эмигрировать, предпочитая неофициальный статус и развязанные руки.
В наличии артефакта было еще одно очень положительное явление – при условии присутствия общего эмоционального фона было намного проще себя контролировать, не имея желания сваливаться в злость или ярость неконструктивного толка – ну вот просто потому, что даже несмотря на рабочие неудачи, полное отсутствие идей и отчеты, после которых ровным счетом ничего не становилось яснее, тут, внутри, было уютно и тепло, и можно было вдобавок думать о чём-то хорошем. И нет, речь шла даже не о попрании аскезы – попробуй тут, когда дверь не закрывается, Бюро гудит и шастают эксперты. Просто было приятно осознавать, что это самое общее мысленное пространство есть, и оно полезно как для души, так и для работы. Это было хорошо и правильно. Так, как и должно быть.
От кадфы уже тошнило – обоих.
А почему, кстати, именно Гадалка? Выбор жертвы не то чтобы странен – напротив, очень удачно и удобно для них, и скверно для нас. Но как-то же они на неё вышли? Это то, о чём я не могу спросить тело.
Не потому ли, что на Фархад Ис, как на замусоренную отмель, сбиваются все магические отщепенцы различного толка, лишенные или не имеющие лицензии – а что, если они изначально были где-то тут, у нас под носом? И этот ход – попытка щелкнуть по носу, продемонстрировать всеведение и всесилие? Вдобавок отведя внимания от жрецов.
- Это не вписывается в логику одного человека. Это – и та структура, с помощью которой они добились предсмертных спецэффектов, всё есть в отчете. Работает группа минимум из двоих человек, но ничего больше сказать не могу. Сдаюсь.
Неловко уткнувшись в плечо господина старшего дознавателя, Шеала думала о том, что не понимает мотив, не понимает преследуемые цели – ну вот кроме того, чтобы попрать статус магов в глазах общественности, - и еще немного о том, что хочет просыпаться так, как этим вечером, каждый раз. Не обязательно со всем последующим, просто потому, что дом не выдержит, хотя вот этот фрагмент с цепями следовало бы внести в обязательную программу, и…
Засыпать рядом и просыпаться тоже рядом, и чувствовать, как меняются мысли.
Кажется, подобное ощущение у неё возникло впервые, но признаваться в этом совсем не было неловко. Как и не было неловко от самого существования подобных размышлений в разгар рабочего процесса – хотя бы потому, что за окном снова разгорался ранний рассвет, приличные люди еще спали, а вот всем ночным тварям было уже позволительно проявить некоторые слабости. И так уж вышло, что её слабостью прочно и надолго стал господин дознаватель. И стыдно от этого совершенно не было.

Поначалу показалось - пираты из Офиса и Загвенбара решили нанести упреждающий удар и захватить Бюро прежде, чем дознаватели раскроют все их страшные тайны и загадочные планы.
Потом пришло осознание того, что, во-первых, жительнице Порт Ваниса и Лан Эксетера стыдно не знать, что пираты так красочны, поголовно бородаты и носят повязку на глазу - только в приключенческих романах для высшего сословия среднего пубертатного возраста. А во-вторых эта самая повязка имеет (или, по крайней мере, когда-то имела) протокольный цвет, а пират, оказывается, одет в расхристаный, однако вполне себе форменный мундир знакомых цветов, и вообще - на абордаж берет разве что здравый смысл.
Потому что уж кому нужно было сожрать печень. За оскорбительные своей нелепостью предположения, например.
- Сковородкой..?
Спустя секунду Шеала вспомнила, что это вообще такое, но все равно недоуменно пожала плечами: надо же было додуматься из всего разнообразия доступных ей средств, - мундир мага-дознавателя ведь не просто так висит на спинке кресла? – выбрать какую-то кухонную утварь. Никакой фантазии, никакого размаха мыслей. И это даже если не вспоминать о пыточных заклинаниях и контролирующих чарах!
Нет, имперцы со своими прочно устоявшимися стереотипами были просто прелесть.
- В вашей жизни недостаточно боли? Тогда идите сюда и помогите нам с всем этим, голова уже гудит.
Надо же, один из тех самых друзей. И, пожалуй, довольно давно не бывший в столице, потому что историю с “госпожой аэп Арфел” знали уже, пожалуй, все.
Если снова возвращаться к этим милым устойчивым стереотипам, которые так любили в Империи, то примерная супруга в данной ситуации имела два выхода, притом с сомнительными исходами в обоих. Шеала в имперских стереотипах не разбиралась, но отчетливо понимала, что, раз уж трогательная встреча друзей состоялась, то стоит прояснить некоторые возникшие вопросы прежде, чем их прояснит кто-то еще - например, Валькерзам, которому только дай языком почесать.
От перспектив чародейка вздрогнула и поднялась, звякнув связкой ключей:
- Пройдусь до лаборатории. Прошлой ночью Хаукгест шел туда, не дошел, но я знаю, где лежит то, что он там хотел найти.
Я скоро вернусь
И мягко разомкнула браслет.
Разумеется, она помнила, что у господина старшего дознавателя всегда - видимо по случаю наличия Телврина вар Элрехта - находилось вино, которым он щедро угощал пленницу, впоследствии консультанта на поводке и наконец жену. Но, в конце концов, мужчинам наверняка требовалось какое-то время для выяснения личных животрепещущих вопросов - и крепкой нильфгаардский матерщины, среди которой приличной жене, чародейке и просто женщине места, по имперским стереотипам, не было.

- Это не жопа, Телврин. Это был самый настоящий, - Шеала перешла на всеобщий - pizdec.
Без рассказов про гоэта и раскрытый заговор, конечно, не обошлось. Потому что версия о том, как же так вышло, предоставленная самими дознавателями, во-первых была наиболее полной, а во-вторых, что очень немаловажно, можно было очень удачно избежать пересказа некоторых фрагментов.
Предусмотрительно наложенные заклинания от головной боли заставляли мысли путаться. Может, дело еще было в том, что господам дознавателями критически не хватало времени на отдых - ну, такой спокойный отдых в понимании большинства людей, на том самом берегу моря, с солнцем и неспешными прогулками, но, видимо, таким тварям, как они, было положено чахнуть в управлении и наслаждаться загаром от лунного света.
Или чистейшим медицинским спиртом, который так и не успел оприходовать доктор Хаукгест.
- …и давай помянем твою королеву тряпок. - печально закончила Шеала. Кажется, невпопад, сбившись с темы на тему, но она уже слишком давно не пила неразбавленный спирт и слегка не рассчитала возможности. Нет, ничего такого, просто стоило немного поумерить пыл, и…
В ответ на умеренно заинтересованный взгляд чародейка пояснила:
- На севере почти во всех культах принято много пить, чтобы душа покойного обрела спокойствие.
- Отличная религия. - с умеренным же энтузиазмом согласился одноглазый дознаватель, который, прогнав похмелье, стал чуть менее печален, хоть и ругаться принялся вдвое чаще. Хотя, казалось, куда уж?
- Может, ты хочешь с ней поговорить? - вдруг предложила чародейка, предчувствуя, что предложение не очень удачно, но… в конце концов, кому, как не ему, было еще понимать, почему жертвой стала именно Гадалка? – Пока все, кроме дежурных, ещё спят… у меня есть ключи от мертвецкой.

- Так же можно задохнуться. – глубокомысленно произнесла чародейка вслух. Большей частью – про историю с сыром и портянками Валькерзама, а также кощунственное предположение господина дознавателя относительно некроканнибализма. Как удачно, что выпито было недостаточно как для того, чтобы проявить природную брезгливость, и подступившую к горлу тошноту удалось подавить – Шеала вообще не любила мертвечину, особенно мертвечину зеленую и истекающую cuach пойми чем. К сожалению, выпито было в самый раз достаточно, чтобы вспомнить о том, что алкоголь всегда вызывал у нее вполне определенные размышления, поэтому ковирская чародейка обычно предпочитала пить одна. «Это, ну», надо же.
К счастью, они все-таки отправились в мертвецкую, потому что неясно, чем бы это все закончилось. По той причине, что Шеала знала, о чём говорила.

Своего северного коллегу она отчасти понимала. Телврин был душкой, однако то самое слово не желало покидать голову и просилось на язык с завидной периодичностью. Даже стыдно.
- Как бы тебе объяснить, - чародейка зазвенела ключами, - это когда кажется, что совершенно недостаточно выражения про… да что за pizdec!
Запоздало подняв глаза, она почти столкнулась лицом с гадалкой. Та выглядела настолько печально, насколько вообще может выглядеть обезображенный труп – ни капли осмысленности в том, что осталось от лица, мышечные ткани превратились в месиво, и как-то же стоит, зараза, еще и пытается двигаться.
На двери и стенах остались зеленоватые потеки, словно Гадалка пыталась процарапать себе выход.
Чародейка нахмурилась. Совершенно очевидно, что прокол был с её стороны – не отследила какую-то из связей, один из спящих фрагментов неконтролируемо развернулся и, вероятно, достроил за собой столько, чтобы этого было достаточно для поднятия трупа. Неизвестный некромант был очень, очень талантлив.
- Я заслужила разнос. – чистосердечно призналась она, разводя руки в широком пассе, начинающем заклинание.
Некромантия – это вправду неприятно. Просто, раз уж речь шла о служебных обязанностях, а также о желании распутать дело – тут ещё в придачу примешивалось банальное любопытство и желание подержать неизвестного изобретателя за горло, - госпожа штатный некромант была очень ответственным человеком, и не собиралась упускать ни единой возможности выяснить что-то, что может пригодиться делу. Насколько она успела понять – и уловить из мыслей Кадваля – Телврину все равно была судьба нажраться, так что следовало эту самую судьбу направить в нужное русло.
- Остановись. – уперев палец в воздух в дюйме от лба покойницы, чародейка сделала шаг вперед, а труп, соответственно, отступил – и отступал до тех пор, пока не уперся в манипуляционный стол.
Едва не поскользнувшись на том, чем щедро мироточила Гадалка, она сплела еще несколько приказов, заставив труп улечься на свое место и замереть.
Выглядела покойная на редкость отвратно.
- Я буду держать, – не открывая глаз, озвучила Шеала. Вслух, потому что дознавателей было двое, и только с одним не требовалось поддерживать диалог, а ещё потому, что испытывала сомнения в четкости своей дикции, и, как любой человек, столкнувшийся с подобными затруднениями, намеревающаяся опровергнуть это кощунственное предположение посредством тренировки этой самой дикции, - а вы задавайте нужные вопросы.
В конце концов, кому, если не Телврину?

- Жопа. – печально констатировал Телврин, с переменной уверенностью поднимаясь на ноги и идя сдаваться первым. Шеала чертыхнулась и оборвала все связи. Королева тряпок упокоилась с каким-то даже вздохом облегчения – видимо, была рада. Ей-то не требовалось объясняться перед начальством.

…пожалуй, их спасли только зацарапанные – иначе не скажешь – на клочках чего попало записи. Неизвестно, что именно хотел в качестве сюрприза преподнести им мастер аэп Ллойд - до того момента, как разобрал, что там было записано, и не передумал. Впрочем, выражение лица его всё еще оставалось странным и сулило нехорошее.
Но, по крайней мере, теперь не было страшно за свои внутренние органы.
- Лок Грим, значит, - Телор расхаживал от стола к светлеющему окну, - и, скорее всего, это полнейшая чушь, чтобы запутать свидетельские показания. Верно?
Дознаватели не ответили. Не потому, что соблюдали субординацию, и даже не потому, что вопрос был риторическим и ответа не требовал – попросту не могли. Как и, собственно шевелиться, - до тех пор, пока срабатывало какое-то особенно ядовитое зелье. Если Кадваль держал выпивку на случай возникновения Телврина на горизонте, то мастер аэп Ллойд держал по той же самой причине несколько очень гадких эликсиров. Что сказать – у всех были свои недостатки, а старший дознаватель вар Элрехт все-таки был ценным кадром. Впрочем, до столь откровенного пьянства прямо в управлении до сегодняшнего дня не доходило даже у него, и удивление подобной наглостью не желало покидать лицо аэп Ллойда, засев у того между бровями вместо морщины.
- Но проверить надо, - резюмировал он, беспокойно пошевелив сцепленными в замок пальцами. На подчиненных не глядел, предпочитая любоваться зарождающимся рассветом. А может быть, там у окна просто было чем дышать. – Потому что это может быть как приглашение, так и расчет на то, что мы решим, что это чушь. Час на сборы, время пошло, работайте.
Кажется, хотел добавить еще что-то про то, что видеть не желает – или желает не видеть, особенно в таком виде, но махнул рукой и отвернулся.

На экипаж, в котором худо-бедно, но можно было поспать, не стоило и рассчитывать. Мастер Телор, поговаривают, терпеть не мог порталы – поэтому большая часть Бюро и передвигалась обычным человеческим способом, если ситуация не требовала спешки, но в этот раз, видимо, была необходима оперативность. Маг из ранних пташек, до отвращения бодрый и улыбчивый, сверился с бумагами и открыл овальный телепорт, пообещав, что точка выхода будет не так далеко от академии.
Что именно они должны были там выяснить – большой вопрос, однако шеф судя по всему решил, что неприятности прилипнут к ним сами. Учитывая анамнез предыдущих дней – интуиция его вряд ли обманывала.
Телврин с выражением бесконечной грусти на лице пообещал, что будет отправлять всю информацию, какую только может накопать по делу безвременно почившей его девочки. Но надежды было мало, потому что ему изобрели очередную командировку в очередную жопу, которую старший дознаватель вар Элрехт не забыл упомянуть ещё с дюжину раз, пока прощался.

Если же говорить о Шеале, то она чувствовала себя отвратительно и успела дважды посочувствовать своему ассистенту из Риссберга, когда-то попавшему в аналогичную ситуацию, трижды проклясть этот проклятый Юг вместе с всеми его порядками, и один раз извиниться перед Кадвалем за то, что втянула его в этот ужас - и не могла не признать, что мастер Телор питал к ним какую-то даже необъяснимую нежность. Потому что мог выдумать что-то намного похуже, а Лок Грим, в конце концов, был не самым паршивым местом.
И, в конечном итоге, они же отправлялись туда вдвоем? Шеала, всю жизнь будучи индивидуалисткой, сейчас испытывала какое-то нездоровое спокойствие от осознания этого факта, и думалось ей, что всё будет в порядке. Не обязательно хорошо, но по крайней мере интересно.

Шеала, пожалуй, испытывала что-то вроде любопытства. Сдержанно, насколько позволяли ограничения, накладываемые мундиром, осматривалась, примечая как архитектуру, так и особенности структуры силовых линий. Можно было, конечно, сделать вид, что в подобном возрасте ничто новое уже не интересно, но после всего, пережитого этим болезненным утром, единым махом возвращающего в лихие учебные времена, вспоминать про возраст, мудрость, серьезность и прочие такие важные вещи было неразумно.
Надпись Шеала не нашла, но с удовольствием добавила бы еще одну такую же. Просто потому что. Не то чтобы Телврин был особо виноват в их нынешнем состоянии, но всё же, свалить на кого-то вину казалось очень удобным выходом. К превеликому счастью, этот же самый мундир не позволял опускаться до подобных глупостей. Идея вандализма, в общем-то, была ей чужда в принципе, но в подобных заведениях всегда царила очень своеобразная, а главное невероятно прилипчивая атмосфера. С трудом удерживая выражение столичной скуки, смешанное с лихостью и придурковатостью, Шеала усилием воли подавила в себе дурное желание устраивать совершенно студенческие же пакости. Можно было бы малодушно решить, что в нём виноваты студенческие воспоминания Кадваля, но врать себе не стоило – сколько бы лет ни прошло со школьной скамьи, воспоминания оживают, стоит им лишь подать повод.
- Боюсь, тебе тоже не удастся вытереть печать интеллекта с лица, - фыркнула чародейка, - но я очень сильно постараюсь.
В конечном итоге, вряд ли отчитывание старшего преподавательского состава в Лок Грим чем-то сильно отличалось от отчитывания, к примеру, половины Совета, а уж такой опыт у Шеалы был. Сейчас, впрочем, явно не стоило использовать те слова, которые она употребляла тогда, но ничего, они что-нибудь придумают.

- Я думаю, что идея совместного обучения имеет определенный смысл, - провожая взглядом стайку студентов в форме, прокомментировала чародейка. – В Аретузе учились только девочки, и нас почти не выпускали за пределы школы. Мне иногда кажется, что именно этим объясняется половая несдержанность большинства северных чародеек, как и их склонность к…
Вряд ли стоило ожидать того, что академия была извещена о внеплановой проверке – хотя, возможно, это и входило в протоколы, - однако их поспешили встретить. В Империи испытывали какую-то особенно нежную склонность к бюрократии, поэтому и состав встречающей делегации был пестрым и разнообразным. Стараясь удерживать непробиваемо-надменное выражение скучающего недовольства на лице, Шеала не уставала поражаться иерархическим тонкостям. В Аретузе все было проще, если не сказать примитивнее, здесь же они сначала оказались окружены тремя секретарями, потом поздоровались с заведующей по организационной части, строго шуршащей накрахмаленными до состояния доски юбками, выслушали множество довольно нервных и почти нервозных объяснений того, что конечно, разумеется, все бумаги будут принесены сейчас же, а не хотят ли господа дознаватели выпить кадфы, отведать свежего чего-то там, чье название чародейка не запомнила, а также сделать небольшую передышку после долгого и наверняка тяжелого пути.
После телепорта все еще подташнивало, поэтому от мысли о щедрых дарах, несомненно призванных затянуть бездействие дознавателей, пока спешно и тайно все недозаполненные бумаги будут приводиться в порядок, становилось дурно. С чем-то подобным Шеала сталкивалась и на севере, но здесь это приобретало ужасающие масштабы. Империя со своим желанием все контролировать сама себя загоняла в ловушку.
Но как на это правильно реагировать, она не знала, поэтому просто надеялась, что цвет лица, постепенно в процессе расписывания местных деликатесов изменяющийся на нездоровый, никто не заметит. Кадвалю, кажется, было не лучше – господин и госпожа аэп Арфел, в обычное время составляющие прекрасное сочетание золота с серебром, сейчас могли рассчитывать в лучшем случае на позеленевший мельхиор и старую окисленную бронзу. Впрочем, потенциальным некромантам от этого было только хуже.
Если они не оставят нас в покое, я сбегу через окно, - честно пообещала Шеала в какой-то момент, но воплощать угрозу, к счастью, не потребовалось – появился кто-то важный, кто распугал облако вьющихся возле них работников деканата, и сразу стало на порядок тише. Им даже предоставили временное помещение, пообещав принести все необходимые бумаги в самое же ближайшее время, а также кадфу и дары, а потом – неужто! – оставить работать.
Если помещение еще и будет запираться, то это всё смахивало на рай. Можно было по меньшей мере вдохновиться примером начальства и подремать в бумагах час-другой, а потом все же сбежать через окно и устроить по-настоящему внеплановую проверку, грамотно сочетая студенческую придурь и весь многолетний опыт дознавателя и исследователя.
Словом, не выбор, а заглядение.
- С чего – кого - начнем?

Демонстрационный пиетет, к счастью, быстро закончился вместе с визитерами. Будь чародейка менее уставшей, она бы спросила, почему госпожа ван Йостен реагирует так эмоционально и что там в прошлом на этот счет было. Возможно, пожалела бы, сразу же парадоксально возжелав этого не знать, так что какое счастье, что сил и желания расспрашивать сейчас не было.
Наверняка при достаточно убедительном запросе им бы предоставили что-то вроде комнаты для отдыха, но господа дознаватели просто предпочитали превращать любое выделенное им, пусть даже очень временно, помещение в настоящее логово.
Чародейка с тоской оглядела груду бумаг, которые, наверное, ради приличия все же придется посмотреть. Хотя бы вот в качестве компенсации за все неприличия, которые предстоит вытерпеть этому кабинету. Впрочем, шеф наверняка догадывается, что его подчиненные иногда испытывают смутное желание напоминать живых людей, и соответственно требуют передышек. Да и за одно только уничтожение секретного схрона Хаукгеста им наверняка простят небольшую задержку.
- Запечатай, так даже лучше, - Шеала пожала плечами, - пусть переживают и думают, что мы зверствуем и по уши в работе.
Видимо, она еще не успела до конца проникнуться коллективной ответственностью, потому что чародейке было глубоко безразлично, какого качества сердечные приступы и нервные истерики будут там снаружи, пока на двери остается печать - и сферу безмолвия тоже нужно установить, притом двустороннюю, потому что если кто-то начнет стучать не вовремя, то без пожара точно не обойтись. Если же говорить обо всем остальном, что тут шло не так - неизвестный проситель помощи тоже рисковал быть сожженным, притом исключительно по невнимательности, а это уже было плохо.
- Если это не очередная студенческая шутка, - заметила чародейка, - в чем я сомневаюсь. Но проверить нужно. Потом. Как думаешь, для поиска писавшего можно применять гущу от кадфы или придется по старинке, стихийно?
Мысли замедлялись и перепутывались, уже не разобрать, чьи - внутри было уютно, тепло и мягко, возможно, именно благодаря этому в каждом логове было как дома: дом всегда был тут, внутри. И пожалуй, быть этому кабинету логовом и домом по меньшей мере часа четыре, какую бы реакцию у господ из Лок Грим это не вызвало. Маги-дознаватели работают, извольте потерпеть.

Господин аэп Арфел наверняка был единственным из дознавателей, могущим применять пыточные заклинания настолько… нежно, так, что они вызывают непристойную дрожь даже тогда, когда о них просто вспоминается, и грядущие сны наверняка будут приправлены тем, чем, наверное, не следует – хотя они имеют на это целиком законное право, и жаль что не имеют целиком законные трое суток отгула. У господина аэп Арфела необычайно чуткие руки, тонкие пальцы его деликатные и сильные одновременно, Шеале почти до потери рассудка нравится каждое из прикосновений, и она невольно прогибается им навстречу, поддаваясь желанию сплестись ещё теснее и ближе – им удивительно хорошо это удается, так, будто это было кем-то так и задумано.
Зарываясь лицом в серебристые волосы, которые почему-то пахли не колодезной водой, а самым настоящим морем, госпожа аэп Арфел улыбалась и думала о том, что оправдания совершенно бесполезны, но с какой-то стороны очень забавны. И о том, чтобы в этот раз обошлось, пожалуйста, безо льда за шиворотом и холодной морской воды.  В конце концов, на кону уже не стояла жизнь императора, а все остальные совершенно определенно могут подождать еще немного. Да и это уже не требовалось, потому что…
Потому что печати уже знали, как им нужно.
Бездумно расстегивая собственную рубашку - не стоит спать на влажном, это тоже было удобной отговоркой, Шеала запустила руку в волосы и закрыла глаза. Артефакты, соприкоснувшись, отозвались мягким золотистым звоном, ощутимым только их владельцам, а потом на них обоих опустилось ничто.
Почти отпуск, жаль, что так скоротечно.

Судя по положению и цвету косо ложащегося из-под неплотно прикрытых ставень солнечного луча, прошло не так уж много времени. Ветер, пробивающийся из щели, нёс за собой полуденную жару, густую и золотистую, как застывающая сосновая смола. Шевелиться было бы совершенно определенно лень, если бы… ну да, если бы не сны.
Как же всё-таки невероятно, прямо до невозможности до конца в это поверить и привыкнуть, было хорошо то, что уже не следовало бежать от собственных желаний, и можно было не размышлять о том, кто тут кому испортит жизнь и карьеру. Хотя, узнай кто из работников Лок Грим, что тут вообще на самом деле происходит, без докладных наверняка не обойдется, но они же не узнают, верно?
Впрочем, игры с бюрократией, дознавательской формой, докладными, разносами и обязанностями извращенной северной натуре тоже казались чем-то забавным. Да и уставная черная лента иногда была очень кстати, но в принципе, волосы можно попросить придержать и рукой, и если господин старший дознаватель будет так любезен, то получит отличный шанс славить и великое солнце, и извращенную северную натуру - по очереди. [nick]Шеала аэп Арфел[/nick]