Они обосновались на самой галерке, предпочитая постараться не попасть на глаза преподавателю – но судя по тому, как тот себя вообще вёл, то едва ли видел лица даже тех, кому не повезло очутиться в первых рядах. Шеала вообще испытывала некоторые сомнения относительно того, что они с Кадвелем очутились там, куда надо – всё-таки первокурсники выглядели помоложе, а здесь собрался уже заматеревший цвет студенчества. Но это, судя по расписанию, было единственной в этот час массовой лекцией, все остальные занятия проводились намного более камерно, и в небольшой аудитории их появление не прошло бы так… почти незаметно.
В принципе, можно было обойтись без всего этого, обосновавшись где-нибудь в коридоре на подоконнике и проведя необходимые ритуалы там, но госпожа аэп Арфел никак не могла отказать господину аэп Арфелу, резко захотевшему вспомнить студенческие годы.
Вспоминал, притом, не только он. Аудитория постепенно погружалась в инфернальное отчаяние, первые ряды страстно завидовали задним, и над этим всем на удивление звучно позвякивал надтреснутым колоколом голос лектора. Шеала, даже с высоты собственного опыта и давным-давно позабытых занятий в Аретузе, на мгновение тоже позволила себе –вслед за супругом – погрузиться в сладкое саможаление, потому что, кроме всего прочего, материал предоставлялся преотвратно ещё и по содержанию.
- Он это серьезно, Кадваль?
Скрестив руки на груди и подавшись на школярской парте вперед – скамьи были жесткими, места было мало, а писать на таких поверхностях было делом мучительным, пожалуй, империя слегка экономила на будущих чародеях, - Шеала неотрывно наблюдала за лектором, пытаясь понять, он действительно верит в собственные слова или попросту решил пошутить.
Если справедливо было второе, то шутка изрядно затягивалась. После громогласного и живописного описания собственного геморроя архимагистр Веннер перешел на более метафизические материи, начав распинаться относительно экономного расхода сил, а также том, что духи предков, несомненно, наблюдают за всеми присутствующими с того света и великий эгрегор рода будет, несомненно, разрушен сразу после того, как силы будут потрачены неоптимально. Также он провещал несколько фраз относительно того, насколько негативно подобное влияет на ауру организма, отчего та окрашивается в красный вместо традиционного золотого, а потом снова свернул в анатомические подробности.
И если относительно духовных восприятий к нему у Шеалы претензий не было – каждый сходит с ума по-своему, в конце концов, судя по возрасту, у него вполне могла начаться старческая деменция, как известно, частенько сопровождающаяся впадением в детство со всей вытекающей легковерностью - то попрания анатомических наук она выдержать не могла.
- Но ведь причиной анального кровотечения является изношенность сосудов при варикозе, - она говорила негромко, но ближайшие четыре ряда всё равно принялись оглядываться, - в нормальном своем состоянии они очень крепкие и повреждаются в последнюю очередь. Он перепутал причину и следствие.
Кое-кто снова упал лицом в парту, предчувствуя тяжелые времена. Несмотря на кажущуюся дряхлость, переходящую в рухлость, подступающее слабоумие и полную неадекватность в принципе, у архимагистра Веннера, как и у многих преподавателей, был хороший слух.
- Внутренний варикоз, в свою очередь, возникает от удовлетворения неестественных для мужчины потребностей, - точно тем же сухим тоном продолжила Шеала, аккуратно отставляя чашку на пол, на парте она бы все равно не удержалась, - потому что тяжести он совершенно определенно не таскал. Малоподвижный образ жизни, курение, ожирение и разврат. Магия здесь не при чем.
Самым приятным в данной ситуации было то, что, несмотря на сладкий ужас, охвативший дознавателей вслед за всей аудиторией, им двоим точно не грозили ни плохие оценки, ни визит к декану относительно собственного скверного поведения. Нет, разумеется, за срыв лекции их не поблагодарят, так заведено везде – со своим уставом в чужой университет не ходят, - но если уж говорить о благе Империи, о котором теперь было поручено заботиться Шеале, то разве принесут ей и самому Императору пользу выпускники, которые даже толком не знают, из какого места у них первым делом хлынет кровь?
- А почему он тогда студенток лапает? – мрачно и уже совсем не шёпотом осведомилась юная адептка из второго по счету от господ дознавателей ряда, обернувшись.

- А вас уволят и вы отправитесь на корм свиньям, - нахально парировала Шеала, снова скрещивая руки на груди и откидываясь назад, - потому что ни на что иное человек, возводящий шовинизм в превосходную степень, не пригоден.
Дальнейшее происходящее не рискнул бы охарактеризовать даже Телврин.

Когда архимагистра Веннера унесли, в аудитории на какое-то время воцарился сущий хаос. Кто-то восславлял Великое Солнце, кто-то – добрый рок, вынудивший господ дознавателей окунуться в этот резервуар печали и отчаяния, однако вскоре шум унялся - и её принялись расспрашивать.
Господин аэп Арфел улизнул – по делу, конечно, но всё равно без его присутствия было довольно неуютно. В том числе потому, что Шеала не была уверена, можно ли рассказывать хоть что-то из своей недавней практики – пришлось иллюстрировать стихийную лекцию случаями из практик более давних, оттого, впрочем, не менее жуткими.
- …самое главное – вовремя оценить, сколько осталось минут – или секунд, - до потери сознания. И потратить время весело и с наивысшей эффективностью. Помню, однажды в Нойнройте был случай…

Разумеется, кроме уточнений относительно магической безопасности, возникали вопросы самого различного толка. Принадлежит ли она к тому самому бесовскому племени северных магичек – а правда ли, что их там не заставляют носить униформу, а очень даже наоборот, её не носить? – действительно ли магическим путем можно восстановить девственную плеву, сколько людей можно уничтожить градобитием Меригольд, и правда ли, что северные чародейки, ну, это, не всеми местами естественны?
Словом, к тому моменту, как вернулся господин старший дознаватель, северная магичка, от скуки разложившая на лопатки самого скучного и мерзкого профессора Лок Грим, уже лихорадочно продумывала пути отступления. Мысленно, разумеется, внешне не теряя лица и отвечая на все вопросы обезоруживающе честно, в то же время не выходя за рамки корректности - но появление супруга всё равно принесло неизмеримое облегчение.
Потому что вопросы про натуральность некоторых частей тела, как подозревала Шеала, были совсем не самыми странными, которое могло из себя исторгнуть любопытствующее студенчество. Разумеется, безо всяких посторонних мыслей и даже извинившись.
- Заканчиваем, - отозвалась госпожа де Танкарвилль, снова превращаясь в госпожу аэп Арфел. Не слишком довольную, оттого хищную. Беседа с ректором, неизменно последовавшая после того, как профессора Веннера разбил нервный тик, особенно забавный на фоне его сбивчивых непрекращающихся обещаний стереть обнаглевшую молодежь в порошок, завалить на экзамене, выпороть, наконец – молодежь, бывшая, по скромным прикидкам, раза в два старше профессора, на протяжении всего последнего акта только молча кривила губы, всем своим видом высказывая пренебрежение к преподавателю, - вышла, очевидно, не очень удачной. По крайней мере, настроение в общем мысленном пространстве было так себе.
Трясущиеся руки можно успокоить быстро, а вот со сбившимися мыслями дела обстоят сложнее.

- Я чувствую здесь какой-то душок, - произнесла Шеала вслух, когда им двоим наконец удалось вырваться из цепкого до скандальных событий и очень любопытного общества юных дарований, - не станет из-за какого-то такого… прости, обмудка, руководство устраивать скандал. Мало того, что он невменяем – так еще и преподает откровенную чушь. Может быть, это всего лишь удобный повод отвлечь внимание Бюро от чего-то ещё, что мы пропустили или не обратили внимание? Расскажи, пожалуйста, что за человек эта ван Йостен. Она мне не нравится. Не может быть такого, что она прикрывает какие-то темные дела, до которых тут никому, кроме нас, нет дела? Вот и вцепилась в первую удобную возможность нас отсюда выпроводить. Я считаю, это повод закопаться поглубже.

Обедали, в общем, в анатомичке. Никого из присутствующих это не смущало, мало того – заведующий сильно и нездорово обрадовался тому, что, во-первых, есть должностные лица, в такие моменты могущие, да и обязанные взять на себя обязанность коронеров, а во-вторых, случай по-своему уникальный и вот если бы можно было взять кое-какие образцы и пару экспонатов… Обед, разумеется, был организован за счет заинтересованной стороны, да и проходил в приятных обстоятельствах и отдельной темной, но чистой каморке, а вовсе не на застеленных простынкой манипуляционных столах, но нельзя сказать, что аппетит был. Не разделяли господа дознаватели и радужного настроения господина здешних помещений.
- А органические изменения роговицы! Потрясающий экземпляр! – размахивая двухзубцевой вилкой, старой, серебряной, потемневшей - извлеченной из ящика с редко используемыми хирургическими инструментами по случаю, - старший лаборант вар Ывайн, пожизненно исполняющий обязанности заведующего надо всеми мертвыми, всё больше приходил в восторг, уже совершенно не обращая внимания на живых, - Это совершенно определенно заслуживает консервации!
Живые, меж тем, довольно угнетенно размышляли, как это всё получилось и что с этим всем делать.

- Какая гадость, - выслушав, честно призналась госпожа аэп Арфел, решив не озвучивать традиционно заведенное в таких случаях «мне очень жаль». Жаль тут, по большому счёту, если кого и было, то вовсе не жертву зверского изнасилования. Шеала, презирающая любые проявления сакраментальных поговорок про кобелей и сук, в отдельных случаях была готова признать то, что да, действительно «она сама виновата», - и этот случай был именно таким. Вовсе не из-за личных симпатий или субъективных попыток оправдать своего личного маловменяемого зверя, просто когда варишь любовное зелье, будь заранее готов к любым последствиям - они редко когда срабатывают без осечек. Противно, неприятно, мерзко, но правда – так что полученный эффект мог бы проявиться даже в случае грамотно сваренного любистока, а если уж речь шла про ошибки… словом, госпожа ван Йостен с каждой минутой вызывала всё меньше симпатии. Вызывала только вопросы – кто она такая и кому приходится дочерью, раз её за такие фокусы мало того что не отчислили, так ещё и разрешили преподавать. Кто за ней вообще может стоять, или придется иметь дело лишь с вредной и озлобленной, пусть и наделенной в этих стенах властью единицей?
- А шеф в курсе? Может быть постараться, хм, её опередить, доложить состояние дел раньше? Впрочем, скорее всего, он нас с дела снимет, потому что совершенно очевидно, тут личное, даже если учитывать весь этот маразм с Веннером, а без тебя я…
То, что случилось потом, совершенно определенно поясняло, отчего с дела их не снимут, напиши госпожа ректор хоть полсотни докладных, и в каждой из которых будет фигурировать слово «выродок». А студента было жаль.

То, что это личное, возможно, сыграло нам на руку. Я ничем другим не могу объяснить то, что произошло – в стенах Лок Грим, ведь всем теперь совершенно точно ясно, что это не совершил кто-либо посторонний. Наш убийца как минимум имеет сюда доступ, но его мотивы… - Шеала задумалась, наблюдая за продолжающим разглагольствовать в повисшем молчании старшего лаборанта, перешедшего с вилки отчего-то на бронхофиксатор – кажется, он после обеда собирался настоятельно просить у господ дознавателей разрешения изъять в пользу академии не только глазное яблоко, но еще и пострадавшие от яда лёгкие. Чародейке даже неловко было ему отказывать, хотя эффект, с которым тело поднимается прямо во время вскрытия, должен будет произвести на него неизгладимое впечатление, - может быть, дело как раз в нашем появлении? Нет, в твоём появлении. Оно кое-кого выбило из равновесия, в таком состоянии люди совершают ошибки. Я не хочу сказать, что это именно она делает, своими руками – люди, не могущие хорошо сварить приворотное зелье к последнему курсу, редко когда становятся гениальными алхимиками, - но ни за что не поверю, что если тут что-то подобное происходит, то она не в курсе или хотя бы не догадывается. Возможно, даже отдала приказ.
Мне очень жаль. Жаль, что придется тут порядочно задержаться, я бы не хотела находиться в тени этой женщины даже лишнюю минуту.
- Господин вар Ивайн, нам необходимо провести необходимые манипуляции до тех пор, пока труп не восстанет, - отложив приборы, произнесла Шеала уже вслух, - спасибо за обед.
Вар Ывайн мигом погрустнел и засуетился.
Прости, но, кажется, спрашивать снова придется тебе, - чародейка с досадой признала, что про личностей Лок Грим знает ещё меньше чем ничего, и соответственно полезна лишь с той точки зрения, что может помочь узнать про них кое-что из того, чего, как они думают, не узнает уже никто.

Вот так, пожалуй, это было ещё терпимо. Извращенная северная натура и вправду не испытывала ровным счетом никакого удовольствия от некромантии, но ещё никогда у неё не было возможности работать вот так - получая в награду то, что нравилось им обоим. Это ли не настоящий стимул отменно работать и дальше?
Легко. Если зелье использует кто-то просто потому что вышел из себя. Чьи-то запасы. Активация не трудна, с этим справится, прости, даже никудышний алхимик.
- Репутацию дальше портить некуда, говоришь… - не поднимая лица, жмурясь от ласки, чародейка всё же размышляла о делах. Что поделать, если так о них получается размышлять намного лучше? – У меня есть кое-какая идея. Но потребуется полчаса свободного времени, связаться с шефом, и прощение от тебя. Заранее. Потому что тебе эта идея совсем не понравится.

Ывайн ещё на начальном этапе некромантии сбежал. Докладывать. Но к моменту, когда госпожа ректор, бледная от злости от очередного нарушения магического и общественного порядка, появилась в анатомичке, труп смиренно покоился под простынкой, а господ нарушителей уже и след простыл. А возвращаясь в своё обиталище, просторное и могущее называться кабинетом лишь формально – скорее, напоминая украшенные богато на грани безвкусицы покои – у дверей повстречала именно то, что разыскивала. Не в полном комплекте, была только женщина. Выглядела женщина довольно плохо, говорила нервно, опуская глаза, и настоятельно просила аудиенции, строго личной. Госпожа Йостен отказать не смогла.
- …я не знаю, что делать, - всё так же не поднимая глаз, говорила дознавательница. Мундира на ней не было, а закатанные рукава рубашки демонстрировали всем желающим синяки на бледных и исхудавших запястьях, и один из них подозрительно напоминал свежий укус, - это какой-то несусветный ужас. Все закрывают глаза. Спокойно говорят, что он держал меня в подвале две недели. Он применяет пыточные заклинания, нет, совсем не для работы. Вызывает демонов, ну, чтобы я… я ничего не могу с этим сделать. Но когда случайно услышала вашу историю… поняла, что нашелся человек, который способен это понять.
Внутренне Шеала содрогалась от ужаса и омерзения. Но, как справедливо заметил господин аэп Арфел, у них на севере умели множество гадостей. Поэтому, тщательно убедив себя, что это нужно для дела, а перед господином аэп Арфелом она уж найдет, как и чем извиниться – да хоть теми же пыточными заклинаниями, как бы абсурдно это ни звучало - чародейка воскрешала у себя в памяти все мерзейшие, вопиюще шовинистические случаи из своей жизни, и очень вдохновенно продолжала изображать дружелюбие. Своеобразно, но, кажется, пока что это срабатывало.
- Речь идет даже не о шовинизме. Я прошу вас, умоляю мне помочь. Мне кажется, я так скоро умру. Я не сплю, почти ничего не ем, мне приходится работать даже по ночам, и видите, что я за это получаю? Прошу, помогите. Вместе, я уверена, мы сможем добиться, того, чтоб… Чтобы это больше не продолжалось, – дрогнувшим голосом закончила чародейка. Играть не пришлось, она действительно сейчас плясала на лезвии ножа, один неверный шаг – и мертвецов станет намного больше.
Госпожа ван Йостен практически всё время молчала. Выражение её лица не отражало ровным счетом никаких эмоций, только пару раз дрогнули ресницы. В лицо дознавательнице она точно так же не смотрела, зато руки разглядывала довольно внимательно.
- Я вас услышала.
Шеала, выходя из кабинета, не оглядывалась, но нетрудно было понять, что госпожа ректор принялась нервно барабанить пальцами по столу.
- Я с вами… свяжусь. – тихо произнесла Хильда уже тогда, когда створки закрывались. Дознавательница на мгновение замерла и неуверенно кивнула головой.

- Скорее всего, наживка проглочена.
Апельсиновое дерево шумело листьями, подчиняясь воле не успокаивавшегося ветра, и разбрасывало вокруг себя солнечные брызги. Светило клонилось к закату. Для того, чтобы обсудить дела, дознавателям пришлось разыскать очень уединенный уголок, не просматривающийся ни с одной из сторон, взамен пожертвовав великолепными видами. Лок Грим летом был чудесен, но сейчас оставалось любоваться только небом. Шеала пренебрегла даже этим, кажется, приобретая привычку менять все пейзажи Нильфгаарда на возможность, прикрыв глаза, уткнуться носом в быстро бьющуюся жилку на шее. Ну и что, что так говорить удается только невнятно, кого, в конце концов, это тут интересует.
- Она ничего не ответила, но мне придется помелькать в академии хотя бы до вечера. Уверена, пришлет весточку, улучив момент, когда тебя не будет… совсем уж рядом. Я боюсь, - честно призналась Шеала, - боюсь, что начнет действовать в обход меня. Будь осторожен, ладно? И не снимай, пожалуйста, серьгу. Она не знает про поводок, это будет нашим преимуществом.

Не рассказывал
Чуточку странно было вот так, посреди всего этого дела с некромантом и зеленеющими трупами, думать о том, что в этот момент как нельзя более остро хочется, чтобы это всё продолжалось – потому что жизненно необходимо узнать все до единой истории, которые она не успела услышать, и про господина-вечная-arse, и про то, отчего Телор аэп Ллойд порой носит двимерит и даже не морщится, хотя, казалось бы, к этому практически невозможно привыкнуть, и почему госпожа Лливедд…
Ради этой возможности она без раздумий могла пожертвовать всем тем немногим, что у неё сейчас, после всего пережитого, осталось. Пусть даже сейчас речь шла о том, что было отдавать довольно сложно – о мыслях, но игру требовалось поддерживать. Не позволяя себе даже тени того, что хотелось бы, позабыв про все последние дни, сопротивляться, спорить, лишь в самый последний момент, всё ещё не позволяя себе задуматься, украдкой потянуться не для укуса, а для поцелуя.
Хотя без ос, как водится, не обошлось.

Империя так парадоксально, поначалу лишив её всего, подарила столько, сколько у неё и не было за всю долгую чародейскую жизнь. И самым сложным было подавить даже тень улыбки, набрасывая после этой показательной стычки на себя вид скорбный и печальный. Впрочем, после расставания с артефактами и этой так быстро ставшей привычной золотой связью действительно становилось тревожно.
Береги себя, серебряный господин.

До вечера всё проходило спокойно, так, будто академия ежедневно сталкивалась с убийствами в своих стенах. Какое-то время было потрачено на общение с местным городским коронером, по чьей-то воле вызванном на место преступления, хотя всем вроде как было ясно, что дело находится в руках Бюро. Коронер, в отличие от вызвавшей его особы, предпочитающей остаться неизвестной, был понятливым человеком и на своем не настаивал. Шеала весьма показательно беседовала с ним прямо у дверей академии, после этого, всё так же показательно, запросила в канцелярии ещё одну дополнительную стопку бумаг в нагрузку ко всем тем, которые они так и не прочитали днём – но об этом, разумеется, никому знать не следовало, - а после сцепилась в словесной схватке с неким преподавателем, со спины неосмотрительно перепутавшим её со студенткой и сделавшим замечание относительно неопрятности формы и внешнего вида в целом.
Пара листьев в волосах и расстегнутая ровно на две пуговицы – так, чтобы было неприлично, но не совсем - рубашка оставались частью тонко выверенного образа, но слышать замечания всё равно было обидно.
Словом, сомнений в том, что дознавательница находится в академии, ни у кого возникнуть не должно было. Она надеялась, что представление в саду было разыграно не то чтобы безупречно, но хотя бы убедительно, и госпожа ван Йостен сдержит обещание и не совершит глупости, попытавшись действовать в обход.
В личной беседе Шеала намекнула на то, что имеет особый доступ и может приблизиться к самому чудовищному из господ дознавателей ближе, чем кто-либо ещё, и очень надеялась на то, что план сработает. Во многом, однако, приходилось импровизировать, и самое паршивое, что она понятия не имела, что сейчас происходит там, куда она старательно не приближалась. С досадой скучала и по поводку, и по самому чудовищному из господ дознавателей, и ещё немного думала о том, как фыркнет Телор, когда будет читать затребованный детальный отчет, ставший – кто бы сомневался – условием для разрешения реализации их плана.
Пару раз чувствовала легкие и ненавязчивые телепатические импульсы, скорее любопытствующие, нежели призванные на самом деле что-либо выяснить, слишком деликатные по сравнению с работой того, кто разыскал их в саду. Чародейка не была уверена, что вычислит его по почерку, но уже имела небольшие счеты за подпорченный вечер и не собиралась об этом забывать.
Всё же во время подобного отстраненно размышлять об упыре, как-то раз пытавшемся её придушить во время одного из коллегиумов, вызывая в памяти именно то состояние угнетённости и беззащитности было не самой лучшей тантрической практикой. Но иного метода поселить в своих мыслях панику и страх, подобающие подчинённому положению жертвы, Шеала уже не знала – удивительно, как быстро привыкаешь к разнообразным извращениям.

Её перемещения, с виду хаотические, преследовали конкретную цель – чародейка старалась не упускать слишком далеко из виду аппартаменты госпожи ван Йостен, по возможности даже фиксируя её визитёров, но, разумеется, все контакты отследить не могла.
На закате госпожа ван Йостен отправилась проведывать профессора Веннера, вины по поводу его состояния Шеала всё ещё не испытывала. Следовать за ректором было занятием рискованным, поэтому ей пришлось остаться в главном корпусе, делая вид, что занята очень важными дознавательскими делами и ждать. В какой-то момент внутри стало невыносимо, пришлось делать перерыв и выходить под бездонное, стремительно темнеющее небо юга.
Лекции уже давно закончились, количество студентов сильно уменьшилось, однако по какой-то причине не истаяло окончательно, видимо, некоторые любили учебную часть альма матер настолько, что предпочитали оставаться здесь до самой ночи. Ничего не происходило, и это становилось тревожным признаком. Потому что подобная провокация не могла, не должна была остаться без ответа, и где в таком случае они просчитались? И если ничего не происходило с ней, то что-то могло происходить с господином дознавателем, и это уже порядочно тревожило.
- Госпожа…? – из размышлений её вызвал неуверенный голос, и, развернувшись на каблуках, чародейка увидала студента, довольно молодого, вряд ли старше четвертого курса. Успела облегченно вздохнуть, решив, что госпожа ректор снова использовала учеников в качестве личных рабов, и наконец ей будет предложена хоть какая-либо информация.
- Мне только что сообщили, что меня вызывали для беседы, - замявшись, пояснил юный чародей, - к господам дознавателям. Вы не подскажете, где это?
Шеала фыркнула, невольно расправляя плечи, и с остервенением выдрала из волос уже начавшие надоедать атрибуты человека, ежедневно жертвующего собственным «я» ради удовлетворения чужих чудовищных желаний.
- В библиотеке. Поспешите, говорят, он страх как не любит, когда опаздывают.
- Да они в Бюро… - студент вздохнул, но предусмотрительно не стал продолжать реплику, подсознательно даже в полумраке реагируя на ту часть формы, которая на ней оставалась, пусть и не в совсем протокольном виде, - я пойду, спасибо.
Чародейка тоже, украдкой, вздохнула, бросив тревожный взгляд в сторону библиотеки.
Где-то они, видимо, просчитались.

- Дура, - бросил Телор аэп Ллойд, прищурившись. Он не орал – по крайней мере вслух, - сохранял каменное выражение лица, но все, кто мог улавливать телепатический фон, прекрасно чувствовали, что здесь разражается настоящая буря.
А улавливали все - Лок Грим в конце концов, магическая столица империи.
Шеала стояла перед ним, опустив голову и до белизны костяшек сцепив пальцы в замок – бледная, воплощающая сейчас собой вину от туфель и до кончиков растрепанных волос. Неподалеку, закусив бледные губы, на парапете сидела Лливедд, молчала так многозначительно, что от её взгляда способна была плавиться человеческая плоть.
Неподалеку суетились дознаватели из отдела ищеек, вдобавок прибыл Телврин, заявив, что срать ему на любую командировку, раз такие дела - он тоже необычайно много молчал, даже не орошая всё присутствующее пространство столь привычной для него «arse». Все присутствующие выглядели подавленными, и, кажется, ночью здесь не спал никто.
Госпожа ректор тоже присутствовала, также была бледна – в основном потому, что убийство в академии было ударом по её личной репутации. Телор несколькими минутами раньше обрушил свой гнев на неё – отвел в сторону, долго разговаривал, потрясая донесениями и жалобами, госпожа ректор стойко держала удар и не опускала взгляда, и дознаватель вскоре капитулировал.
Несмотря на все усилия дознавателей, в воздухе витала идея того, что никто ничего до сих пор не смог выяснить. Кто и каким образом успел подмешать яд, кто стоял за этим всем?
Рано утром господин вар Ывайн, принеся подходящие случаю соболезнования, высказал предложение самолично вскрыть тело, и сейчас находился где-то в госпитале. Шеала самолично сопровождала его туда, попутно узнав, что профессора Веннера выписали вчера незадолго до заката.
По-прежнему не могла понять, где именно они просчитались. Половину ночи перечитывала заметки из библиотеки. Выжидала удобного момента для того, чтобы наконец это выяснить – что, в конце концов, сейчас оставалось?

- Просто жопа, - печально произнес Телврин.
Лливедд вздохнула, закашлявшись в платок, Телор щурился и молчал. Шеала долго смотрела на косой луч солнца, падающий на пол, отстраненно высчитывая время.
- Законсервировать его? – спросил кто-то из младших служащих почтительно, заглядывая в распахнутую дверь. Лок Грим бурлил подобно луже, полной пиявок.
- Нет, - в четыре голоса резко ответили ему все присутствующие, и тот исчез.
Некогда ковирская отшельница, сейчас – чародейка, рискующая утратить мундир дознавателя, спиной чувствовала многочисленные взгляды.
- Пойду… займусь оформлением документов, - холодно произнесла Лливедд, резко развернулась на каблуках и вышла. Телор последовал за ней, напоследок бросив испытывающий взгляд на подчинённую. Телврин опустил руку на плечо, печально дохнув в ухо лимонной водкой:
- Если понадобится моя помощь, обращайся.
Перед тем, как и самой выйти, она, не обращая внимание на рассыпавшиеся с плеч волосы, наклонилась над телом, запечатывая на побелевшем, отмытом от зеленой дряни лбе поцелуй, торопливо провела по щеке рукой, и никто, даже Телврин, не слышал тихого щелчка застежки. Кому теперь дело до какой-то блестяшки на суровых гостях из столицы, если один из них лежит на этом столе?
Потом вышла, задержалась на минуту, наслаивая на дверях сложную печать, глухо произнесла:
- Распорядитесь, чтобы никто сюда не лез. Все, кому было интересно, уже налюбовались, хватит… этого цирка.

Хильда снова беседовала с аэп Ллойдом, потрясая бумагами, и когда Шеала проходила мимо, тот хмуро сунул ей пачку жалоб, дернув щекой: разберись, если ни на что другое не способна. Чародейка кивнула и ускорила шаг, остановившись за углом. Рефлекторно бросила взгляд на документы, зацепившись взглядом за несколько слов.
Госпожа ректор в рукописном послании просила оказать помощь в укомплектовании одной из алхимических лабораторий для проведения практикумов по магической безопасности. Что-то кольнуло чародейку, словно идея, витавшая в воздухе, пыталась ускользнуть сквозь пальцы. Но она так и не смогла её поймать, оставалось только надеяться на то, что та вернется позже.
Время тоже текло сквозь пальцы, словно перегретый на летнем солнце песок.

Она сумела поймать госпожу ван Йостен лишь к концу дня, когда уже было закончено с полагающимися по протоколу формальностями, дознаватели отбыли в Бюро, пообещав прислать за телом специальных сотрудников с утра, а студенчество давно отправилось за стены академии наслаждаться хорошей погодой и красочно затухающим закатом. Улучив момент, когда госпожа ректор выходила из здания без сопровождения, - снова проведывать господина Веннера в госпитале, неужто не знала, что того уже выписали? Удивительно, с такой-то трепетной заботой - Шеала, воспользовавшись всеми своими знаниями неконвенционной магии, неконвенционных физических средств и северных уловок, сумела скрутить её. Пришлось даже воспользоваться банальной веревкой, применения которой уважаемая госпожа магичка, кажется, не ожидала. Шеала и сама от себя не ожидала подобной силы, а ещё того, что будет сама себя сдерживать в попытках не выцарапать ей глаза.
Конечно, совсем не стоило, но все равно это бы принесло ей удовольствие.
Несколько удивлял тот факт, что госпожа ректор, это средоточие зла и центр мирового заговора, сопротивлялась настолько неумело – а гениальный разум ведь обязан подпитываться паранойей и быть готовым ко всему. Но как бы то ни было, она была отволочена в те самые заросли апельсинов, в которых ещё сутки назад кто-то из её людей подслушивал господ дознавателей.
- У недозревших апельсинов очень кислый сок, - произнесла она, удерживая отчаянно рвущуюся из веревок госпожу ректора за волосы, - и я залью его тебе в глаза.
- Помо…! – попыталась крикнуть госпожа ректор, но чародейка ударила её по лицу, заставляя замолчать.
- Как ты это сделала. Как. Кто помогал. Где? Ну же. Здесь нет псиоников Бюро, но поверь, от этого тебе не будет легче.
Госпожа ректор, разумеется, была опытной чародейкой, и совершенно не собиралась делиться своими мыслями. Какое-то время они провели в безмолвном поединке разумов, но Шеале на время пришлось отступить.
- Бешеная! – пытаясь вырваться из веревок, почему-то очень тихо шипела Хильда. - Ты что, так и не поняла?! Я не виновата, это не…
Вдруг она замерла, и стало ясно, что до этой минуты госпожа ректор была злой, удивленной, раздосадованной - но вовсе не боялась, а сейчас в одно мгновение побледнела и глаза её расширились, словно за спиной дознавательницы стоял по меньшей мере мёртвый император Эмгыр.
Шеала обернулась – слишком запоздало, и слишком же запоздало отреагировала на то, что творилось там, сзади: её отшвырнуло от госпожи ректора, ударило спиной прямо о ствол дерева, и на траву покатились недозрелые плоды.
- Ты в порядке, моя девочка? – скрипучим голосом старого маразматика спросил профессор Веннер, небрежно помахивая тростью. Шеала помнила его согнувшимся, едва держащимся на ногах, а теперь он стоял ровно, выпрямившись, сразу сбросив добрые два десятка лет, и даже в сумерках было видно, насколько недобрым был его взгляд.
- Эти противные маги вечно суют свой нос туда, куда не следует, - воркуя, он помогал госпоже ректору освободиться, заботливо выпутывал из её волос листья и траву, а северянка тем временем едва могла вздохнуть от стянувших её парализующих чар, и хватала воздух ртом, - но ничего, мы им крылышки подрежем, да, милая Хильда? Я же говорил, я говорил тебе, дорогая, что их давно следует убрать, мы не дадим им засовывать нос в наши дела, что же ты, глупенькая, так позволила себя обидеть? Ничего, с одним разобрались, и со второй… таких, милая Хильда, я давлю сапогом.
В глазах милой Хильды плескался страх, но она не сопротивлялась прикосновениям. 
Ласково потрепав её по щеке, Веннер неторопливо направился к дознавательнице, на ходу доставая из сумки на поясе несколько флаконов чёрного стекла, и почему-то улыбался, так безмятежно, что она испытывала желание уползти отсюда как можно дальше - но не могла. Такого не ожидал никто, и то, что происходило, никто не мог предугадать – они очень серьезно просчитались.
Одно было хорошо, она выполнила просьбу – успела.
Потому что солнечные лучи, какая удача, давно угасли.