Идея мчаться куда-то к ночи была не самой удачной, даже если не учитывать душевное и физическое состояние участников. Но такую удачу нельзя было упустить – кто мог подумать, что, возможно, один из самых важных свидетелей вроде как до сих пор жив? Судя по тому, что Рушан ещё днем была в порядке, - есть шанс, что эльфка утратила нити, ведущие к беглянке. Торгаши с рынка могут обвести любого вокруг пальца, это намертво въелось в их кожу и иначе, наверное, они не могут – но Шеала всё равно переживала, удастся ли не опоздать.
- Не ворчи, - отозвалась она, крепко удерживая дознавателя за плечо, - благодаря расследованию у нас теперь есть повар, так что больше никакого истощения. Ты чувствовал, как пахнет то, что он состряпал? Это же прекрасно, и оно нас все ещё ждет. Сейчас прибьем несколько десятков непричастных, можно будет домой, и эта же дорога будет казаться прекрасной…
Чародейка, в свою очередь поскользнувшись на застывших к ночи лужах, решила слегка поумерить подозрительность, и вызвала чародейский огонек, слабый, но кое-как освещавший путь под ногами. Скрытность скрытностью, но переломать ноги тоже не хочется – иначе за то время, когда придется отлеживаться дома в лубках, городская преступность окончательно распоясается, а любые более быстрые методы лечения подобных вещей в руках Кадваля могли превратиться в немилосердный путь на тот свет, и рассматриваться, увы, не могли.
У самой Шеалы уже было такое состояние, в котором было решительно наплевать на что угодно, а конечной целью сейчас являлась вовсе не поимка преступника или поиск бесценных свидетелей, а благословенная возможность замереть после этого где-то в темном теплом углу и не двигаться несколько часов. Усталость обеспечивала совершенную легкость сознания, и все движения совершались словно бы на рефлексах – даже тогда, когда, подходя к почти неразличимым в ночной темноте шатрам, она уловила краем глаза размазанное движение, слишком быстрое для ходьбы обычного запоздалого путника.
Сама чародейка даже не отдавала себе отчета в том, что делает – и почему она решила, что нужно сначала вызывать жидкую волну огня, а уж потом выяснять, что происходит. Пламя прокатилось по мостовой, растопив лёд и превращая его в раскаленный пар, осветило тусклым всполохом ряды темневших вдоль улицы палаток, и вдруг встретила сопротивление – незримое, мигнувшее ярким синими искрами на долю мгновения только для тех, кто обладал Даром, и однозначно сигнализирующее о том, что впереди их ждал успешно умеющий поднимать боевые щиты маг.
Точнее, как раз не ждал – в этот самый момент оба чародея услышали слабый, но хорошо различимый стон со стороны шатра, в котором буквально пару дней назад Шеала подбирала себе перчатки, и выбор, представший перед ними, был довольно жестким – либо следовало гнаться за беглецами, которых они вспугнули своим появлением, либо спасать наверняка раненных, если не уже умирающих Рушан с помощницей.
Чародейка выбрала третий вариант, ничуть не сомневаясь в его правильности, и крикнула:
- Снимай это! Скорее!
И, не задумываясь, в несколько мгновений преодолев дистанцию – суставы неприятно выкрутило, но это могло быть ещё цветочками – нырнула в уже захлопывающийся овал чужого портала.

Портал, на мгновение ослепив короткой вспышкой неземного холода, вывел на неосвещенную улицу – едва не расквасив нос о брусчастку, так некстати метнувшуюся прямо в лицо, Шеала лишь краем глаза уловила очередное мелькание вспышек, прокатившуюся волну чужой Силы – противник избрал тактику отступления и был весьма ловок и могущественен. Во второй портал она успела едва-едва, на излете – свернувшееся пространство отхватило волосы с затылка и часть воротника, а макушку опалило неприятным холодом.
Второй раз оказался более успешным - для брусчастки, но времени жалеть себя и осматривать повреждения не было. Судя по тому, как саднили ладони, дорогу к ночи снова сковал лёд - возможно, их вышвырнуло опять на набережную. Спустя мгновение, когда она уже поднималась, в оглохшие уши плеснул шум прибоя, потом пришли остальные звуки – высокий, звонкий голос, произносящий очередное заклинание, и тяжелый звук чьего-то бега, а потом она лишь чудом избежала удара, снова падая на брусчатку в попытке неловко откатиться.
Не было никакой возможности попытаться уследить за тем, что происходило за спиной нападавшего – и куда пропала колдующая женщина, оставившая охранника в попытке задержать преследователей. Шеала не видела смысла церемониться и пытаться что-то сохранить – речь, судя по достаточно умелым взмахам меча, шла о жизни и смерти, и свою жизнь она ценила намного выше чьей-то смерти. Потому, не имея времени сосредотачиваться и концентрироваться, бесцеремонно вторглась ему в голову с однозначным приказом совершить саморассечение.
И была дьявольски удивлена – в неприятном смысле – когда меч, на мгновение замерев, блеснул в тоскливых далеких отблесках стоявших вдалеке жаровен, со свистом рассек воздух и скользнул в волосе от её собственной руки. Это было отвратительно – и то, что он посмел ослушаться приказа, и то, что она вообще почувствовала, попытавшись погрузиться в его разум.
Ощущение было таким, будто ступаешь на мост в Гарштанге, а под ногой чувствуешь пустоту, хотя видишь перед собой плитку.
И понимаешь, что сейчас упадешь в пропасть.
У Шеалы совершенно не было времени что-то выдумывать, не было возможности толком обороняться, она устала и держалась на ногах только из-за смеси злости и страха и львиной доле упрямства – мечник был быстрым и не знал усталости, потому следовало чем-то жертвовать.
Жаровни в одно мгновение потухли, словно огонь из них выпили, как воду из чаш, наступившая темнота почти сразу же расцвела белой вспышкой боли. Удар прошелся вскользь, но все равно сразу же стало горячо: за счет этой жертвы выгадав себе четверть секунды, Шеала взглянула в глаза своего нападавшего – близко-близко – и узнала их, а потом произнесла последнее слово, резко выбрасывая руку вперед.
Он вывернулся в неловком пируэте, но не смог закончить движение, упал на землю, и от удара вокруг рассыпался сноп ярких искр. Огонь вспыхнул прямо внутри грудной клетки – не-живой не-мертвец пытался раздирать ладонями себе грудь, чтобы избавиться от магического огня, жгущего даже таких, как он, но подняться уже не смог.
Шеала, зажав порез – неглубокий, он все же сильно кровоточил и обещал принести несколько неприятных минут – опустилась на камни вслед за тем, кто пытался ее убить.
За сотником Бедвыром, чье лицо, в отличие от торса, обещало сохраниться в неплохом состоянии – так что сумеет послужить доказательством.
Бессмысленно смотрев в него с половину минуты, чародейка потом все же полезла свободной левой рукой неловко искать ксеновокс, понятия не имея, как будет объяснять, что происходит и где она находится, и насколько требуется поторопиться. Сил сейчас хватало только на это – после рискованных игр с огнем не стоило даже пытаться поднять след телепорта самостоятельно.
Ладони неприятно саднило – то ли от ссадин, то ли от намечающихся слабых ожогов, и болело все тело – но Шеала мгновенно забыла про это, когда резкий порыв ветра едва не сорвал с плеча мундир, неся за собой удушливый, невероятно отталкивающий запах, знакомый только опытным чародеям, когда-то навсегда зарекшимся иметь с этим дело. Возникшая рядом с ней фигура была почти с ног до головы залита кровью, и, пытаясь понять, чья это – его собственная или чужая, чародейка бросилась к нему. То ли обнять, то ли подхватить, если требуется.
Жаль, что она сейчас временно не могла чувствовать за двоих.