Практически каждое сборище, подавляющее количество визитеров которого принадлежали Братству чародеев, отличалось особой изысканностью и этической изощренностью. Если говорить о коллегиумах, то количество яда, витающее в воздухе, было настолько велико, что, казалось, он вот-вот начнет конденсироваться и оседать каплями на внутреннем убранстве.
По залам гуляли сквозняки, но присутствующим это нисколько не мешало, скорее даже, было приятным дополнением в нелегком труде демонстрации достояний последней моды. В этом году в почете были темные глубокие цвета и тяжелые складки, опадающие так, чтобы подчеркнуть всё то, что ткани, в общем-то, было положено скрывать. Кое-кто, впрочем, осмеливался эти самые некоторые вещи, которые требовалось скрывать, демонстрировать – и эта мода была настолько смелой, что, пожалуй, никто, кроме чародеек, её не сможет поддержать по крайней мере несколько ближайших десятилетий.
Тринадцатый век уже сейчас обещал быть довольно прогрессивным.
Впрочем, как минимум одной чародейке в этот день было вовсе не до моды. Чародейка эта на подобные мероприятия и вовсе почти не заглядывала, считая ниже своего достоинства безадресно демонстрировать темные цвета и эротично опадающие складки платья, и в этот раз сделала исключение по чистой случайности.
Случайность звалась чародеем Рикертом из Меллеоры, с которым эту чародейку связывали несколько очень удачных опытов, две совместные публикации, а также, как ей казалось, полгода крайне приятно проведенного времени. Если бы не спонтанное, в самый последний момент принятое решение все же побывать на коллегиуме, связанное в основном с желанием полюбоваться на вытягивающиеся лица конкурентов Рикерта, которые просто обязаны были изойти в желчь после презентации его последнего доклада, то эти полгода наверняка бы не закончились, или по крайней мере не с таким вот результатом.
Но они закончились, и этому была одна-единственная причина. «Его последний доклад», презентованный, несомненно, умело и весьма достойно, встреченный овациями, поздравлениями и, как успела услышать чародейка, как минимум двумя приглашениями поработать в весьма перспективных направлениях с солидным финансированием, был на самом деле вовсе не его докладом. Он целиком и полностью основывался на её научной работе последних трех лет, скопированной скрытно, тайно и крайне подло.
Паршивец Рикерт после своей презентации еще и имел наглость улыбаться прямо ей в лицо, безмятежно и невозмутимо. И сейчас, после окончания докладов – коллегиум также подразумевал вечерний фуршет, дегустацию этолийских и туссентских вин, танцы и прочие развлечения, свойственные чародейским сборищам, - чародейку, вышедшую на балкон вдохнуть прохладного весеннего воздуха, вполне физически трясло. От ярости.
Вдалеке мерцал огнями Горс Велен, от воды несло холодом и совсем не весенней тухлятиной.
- Шеала?
Ей на долю мгновения показалось, что это был снова Рикерт. Если бы не вовремя пришедшее осознание того, что тембр был немного ниже, а сам голос – мягче и глубже, то чародейку бы не остановили все существующие директивы и правила, и сидеть бы ей назавтра в двимерите, но, по счастью, она узнала обладателя этого голоса за секунду до того, как до конца продумала изощренное заклинание.
- Рансант. – Шеала де Танкарвилль изобразила подобие бледной улыбки, оборачиваясь.
Мэтр Рансант, как и было положено чародейским этикетом, звонко поцеловал воздух в половине дюйма над её пальцами и улыбнулся, как голодный упырь, в ответ. Мэтр Рансант был не один, а в компании довольно молодого, необычно светлого для этих мест чародея.
Они с мэтром обменялись ничего не значащими фразами, Шеала получила витиеватый комплимент платью, Рансант в ответ услышал заверения в том, что его научный прогресс за год просто поражает воображение – если бы этот диалог слышал кто-то, кто был в курсе времяпровождения обоих, то долго бы смеялся, потому что Шеала следила за модой ровно в той же степени, что Рансант – за наукой. Обоим было слегка не до того.
- Позволь представить. Валь, это Шеала де Танкарвилль, Шеала, это Валь из…
- Наслышана. – чародейка снова улыбнулась, чуть более искренне, подав руку для приветствия. – В том числе о том, отчего вас прозвали Истредд. Полагаю, Ретшильд просто счастлив после того, как узнал про ваши научные достижения.
Рансант чуть скривился. Мэтр, в общем-то, не имел ничего против научных достижений и науки в целом, уважал исследования, охотно брал учеников, однако политические пертурбации и денежные веяния внутри Братства его интересовали всё же сильнее.
Но, пожалуй, он знал, кому представлять своего спутника, потому что Шеале, совершенно внезапно, было о чём с ним поговорить. И, совершенно внезапно, она это могла, хотя еще минуту назад горло просто стягивало от злости.
- …ознакомилась с вашей теорией относительно работы нервных синапсов, и…
- Простите, - не выдержал Рансант, - я вас ненадолго покину. – и, заметив под нос, что собеседники этого вовсе не заметят, подхватил под руку величаво проплывающую мимо балкона чародейку, окутанную облаком розового гипюра и шорохом тафты. Тяжелый шлейф жасмина и розы, следующий вслед за ней, проник даже на балкон, но вскоре его снес холодный ветер.
-… и мне было бы крайне интересно ознакомиться с результатами практического применения этой теории, – закончила Шеала неожиданно задумчиво, – скажите, Валь, а как вы относитесь к авторскому праву?

Ярость отступила, превратившись в затаившуюся темную злость самого скверного толка. Вместе с ней схлынул и адреналин, уступив место ознобу и осознанию факта, что апрельский ветер слишком холоден как для того, чтобы вести в нём светскую беседу.
Ну то есть себя Шеале было не жалко, а коллегу – вполне.
- Я постараюсь, – поморщившись и в свою очередь чувствуя неловкость, ответила чародейка, - просто, как бы это корректнее сказать, не привыкла называть людей поганцами, особенно тех, кто этого не заслуживает… вы же не против? Тут становится холодно.
Она тоже не всегда успешно могла изобразить этот сложный жест, которым чародейки подхватывали под локоть чародеев, практически не прикасаясь к ним – это почти восхищало, потому что они умудрялись держать руку на расстоянии волоска безо всякой магии. Шеале было доступно множество заклинаний, но вот этого она не выучила – впрочем, судя по тому, как чуть скованно держался её новый знакомый, не ей одной тут было не слишком комфортно, а следовательно, на все эти лицемерные ухищрения можно наплевать.
И какой дьявол занёс вообще. И, главное, зачем.

-…это и привело вас сюда, Риссберг? Прекрасные перспективы для подобных исследований, отличная база для экспериментов, а видели бы вы это оборудование. К сожалению, о доступности остается только мечтать, однако…
В лаборатории подобные беседы были бы намного уместнее, но лаборатории, как и подопытных, тут не было. И это вызвало сожаление – краски, цвета, шорох ткани и шлейфы сложных запахов, нежный звон соприкасающихся бокалов из метиннского хрусталя, всё это сильно сбивало с мыслей. Время научных обсуждений прошло, и сейчас на коллегиуме воцарялась та сложная атмосфера, ради которой большая часть чародеев их и посещали – заключались любовные и политические альянсы, происходил обмен слухами и сплетнями, и именно здесь создавалась или втаптывалась в землю та самая хваленая чародейская репутация. О трещинах на которой, собственно, требовалось позаботиться и самой Шеале.
- Вы заметили, да? Скверно. Коллега Рикерт, кхм, в том числе базировался на ещё неизданной части. Которая, судя по всему, уже так и не увидит свет. Не все предпочитают осторожность, подобно вам.
Полностью скрыть горечь не удалось. Если уж говорить о том, как Шеала умела держать лицо – отмеренного ей таланта на сегодня было явно недостаточно, и горе было тем, кто попал под горячую руку и поток откровений, в исполнении крейденской чародейки выглядящий как почти сдержанный монолог. Почти.
- Но знаете, мне бы хотелось увидеть, каким образом коллега Рикерт будет производить практическое подтверждение презентованной гипотезы. Поймите меня правильно, просто… как бы объяснить, вы, как и целитель-практик, и ученый, должны понимать, насколько отлична практика от теории. Возьмем… ах, ладно, давайте все же возьмем нервные синапсы, они не идут у меня из головы. Если, к примеру…
- Шеала, ты нас не представишь? – как это часто случалось, чародейку занесло, и она не сумела вовремя отследить появление на горизонте лиц знакомых, однако не столь уж ценных для диалога в текущих условиях. Если переводить с чародейского на нормальный язык, разговаривать не хотелось, притом наверняка им обеим, но тут наслаивалась порция дополнительных обстоятельств – её спутник был незнаком многим из присутствующих дам, вдобавок был выше её едва ли не на голову и обладал достаточно приятной внешностью, что вкупе с его молодостью делало из него заманчивую и одновременно легкую жертву.
Ограничивать «жертву» в возможностях капитулировать Шеала не собиралась, в конце концов, сфера межполовых взаимоотношений никогда не подчинялась её контролю, как бы она того не желала. Но вот прерывать беседу не хотелось, и поэтому, почти рефлекторно забрав у пажа два – всего лишь два, - бокала розового вина и подав один коллеге, Шеала прозрачным взглядом посмотрела сквозь окликнувшую её чародейку и ровно продолжила:
- …и если Нора согласится нам проассистировать, то мы, к примеру, можем… изъять необходимый орган и на практике исследовать рецептивное поле её глазной сетчатки. Постсинаптический потенциал, уверяю, будет далек от теории. Как вам такая идея?
- Возмутительно, - процедила Нора, презентовав один из самых неприятных своих взглядов.
Ситуация была неловкой.
- Я, кажется, несу чушь? - уточнила Шеала, все так же невидяще провожая спину Норы, потом моргнула, стряхивая оцепенение, и впервые за вечер поглядела коллеге в глаза.

- Понимаю, - Шеала прищурилась, - понимаю.
О подобных вещах, разумеется, не было принято разговаривать открыто – даже подобные тактичные реплики считались дурным тоном, но для чародейки с дурной репутацией это было не более чем условностью. Впрочем, учитывая концентрацию чужих ушей, развивать и вправду не стоило.
Вернее стоило, но не здесь и не сейчас. Хотя очень хотелось.
- Коллегу Рикерта я с большим удовольствием отправила бы на опыты самого, - мрачно ответила чародейка, - ради разнообразия - на ваш стол. А то у меня, боюсь, он долго не протянет.
Впрочем, ради сохранения собственных нервов и душевного спокойствия собеседника, наверняка не привыкшего к настолько откровенным высказываниям – в чародейском обществе все же ценились иносказательные и хорошо завуалированные формулировки, - продолжать не следовало. Хотя бы вот из благодарности за любезность предложения, столь щедрую, что даже становилось подозрительно – и Шеала только вздохнула с облегчением, услыхав условия, выставленные чародеем.
Истредд был необычайно мил. Пожалуй, не ищи он собственной выгоды в этой ситуации, можно было бы – и наверняка вполне обоснованно - подозревать диверсию или же попытку снова выставить её на посмешище. И поэтому корыстность эта была приятной и по-своему даже подкупающей.
Нет, серьезно, он мог бы попросить что-то намного более скверное. И скорее всего, находясь под чарами злости, страданий и розового вина, Шеала бы согласилась на что угодно, а потом долго бы жалела. А потом, возможно, жалели бы коллегу. Но как все удачно сложилось!
- Прекрасные перспективы, - чистосердечно и безо всякого сожаления она приняла условия, - нервных с этих практикумов выносят, но учитывая ваши… склонности, думаю, проблем не возникнет.
В отличие от потенциального общения с Рикертом, которое проблем наверняка только привнесет. Любой среднестатистический магистр братства мог по степени ядовитости сравниться с черным скорпионом, с каждым годом оттачивая свою способность втаптывать оппонента в грязь, оперируя широким спектром уловок. Будучи ещё адепткой и выпускницей, Шеала в полной мере познала, что это такое, и насколько неприятно подвергаться публичным унижениям, кем-то не иначе чем по ошибке названным прекрасной возможностью попрактиковаться в ораторских и научных искусствах. Научный совет того времени её сразу по какой-то причине невзлюбил, и пришлось раз за разом стойко проходить мучения, без преувеличений достойные того, чтобы заместить собой первый круг ада.
Так вот, при всех своих положительных качествах, которые где-то там наверняка были, но теперь оказались жирно перечеркнуты умением воровать чужие наработки, коллега Рикерт был тем ещё засранцем в отношении дискуссий. И задавать ему вопросы, даже десятками, могло быть тактикой не вполне выгодной, потому что такие засранцы, как коллега Рикерт, обожали в подобных случаях переходить на личности, отвечать заумно, но невпопад, распространяя мощные волны собственной научной харизмы, перебивать в конце концов, задавая собственные, не приближенные к актуальной тематике ни на йоту, однако очень уверенные вопросы.
Но Шеала, при всем своем раздрае, тоже не могла похвастаться наивным взглядом на мир и особенной миролюбивостью. Чародей Истредд обозначил готовность оказать помощь – какие бы причины его на это ни толкали, - а значит, следует направить эти благие намерения в нужное русло, пока чародей Истредд, ни приведи боги, не очнулся, не передумал и не сбежал от такого общества.
Хорошо, что его, видимо, ни о чем не предупреждали.
- Вопросы ни к чему не приведут, к ним он готовился. Наверняка, - Шеала отставила опустошенный бокал, - и если мы с вами уж готовы идти на авантюры… то мне кажется перспективным практический путь проверки его теоретических познаний. Коллега Рикерт без сомнений будет счастлив, представься ему возможность экстренно и без раздумий применить теорию. Жаль только что я не могу при этом активно присутствовать, так что честь приведения коллеги Рикерта, – с каждым словом чародейка улыбалась все безмятежнее, - к этому выводу я предоставляю вам, но в качестве компенсации за собственное бездействие берусь подготовить опытный образец. Нужно только его для начала подыскать. Здесь это сложнее, чем в Риссберге, однако нет ничего невозможного. Ещё вина?

Провожая чародея Истредда взглядом, Шеала, прищурившись, думала о том, что и как он произнес. Золото она, конечно, носила – любые другие металлы были не к лицу, - но в таких количествах, что его едва ли можно заметить. Оставалось прийти к спасительному выводу, что этим вечером просто слишком много светоотражающей косметики, и выбросить остальные размышления из головы.
Коллега, разумеется, несмотря на молодость был подающей надежды личностью во всех смыслах, но этим вечером полагаться на мужчин она решительно не могла, соответственно решила перестраховаться на все случаи. Разумеется, он скорее всего попробует – и скорее всего, добьется успеха хотя бы наполовину, но Рикерта не следовало недооценивать. Рикерт был той еще сволочью в риторическом плане, мог парировать буквально что угодно, будучи даже прижатым к стенке, так что на окончательный и бесповоротный его позор этим вечером вряд ли стоило рассчитывать. Но хотя бы дать понять, что в покое его не оставят… не позволят издаться, практиковать, развивать концептуальную модель - это уже что-то.
Вечер тек и искрился, как розовое вино - и у неё было совсем немного времени до того момента, когда Рикерт соизволит отреагировать на провокации, если Истредд сумеет их подать под нужным ракурсом, и следовало успеть всё подготовить. Если Рикерт проигнорирует… ну, тем хуже для окружающих, поэтому Шеала сама себе призналась в том, что предпочитает тот вариант, в котором у ретшильдового ученика все получится.
Словом, с недоверием как-то не сложилось. Было ли тому виной некоторая… схожесть в осознании себя в обществе, взаимная выгода или цитрусовая горечь, отчего-то опалившая кожу – раздумывать об этом вовсе не моглось, в голове застыла неожиданная после этого тяжелого припадка ярости легкость, подталкивающая к совершенно неразумным вещам, и это не мешало им быть отлично выверенными и спланированным.
В поисках намеченного Шеала наткнулась на мэтра Рансанта в компании сразу двух женщин, неловко извинилась и сделала в голове пометку, что стоит предупредить Истредда о том, что мэтра следует не беспокоить до утра, а лучше – вообще не беспокоить в ближайшее время, потому что взгляд у мэтра Рансанта был очень и очень красноречивый и сулил крейденской чародейке молнии и огонь даже несмотря на длительное знакомство.
Потом её снова совершенно неожиданно дернули за локоть, и, обернувшись, Шеала скисла. Это была любовница одного из чародеев, и ради разнообразия, чародейкой она не была – такое иногда случалось, любовницы постоянно менялись, а чародеи посмеивались, что студентки с третьего курса оксенфуртской академии никогда не стареют. На такие сборища притаскивали их нечасто – только самых красивых, самых юных и цветущих, способных потягаться с любой магией, делающей кожу упругой, но не могущей заставить её хозяйку-чародейку не помнить о том, сколько же ей на самом деле лет. Шеала к подобным провокациям оставалась глуха, совершенно не стыдясь собственного возраста, но третьекурсницы, потерявшие голову от связи с таким могущественным чародеем (в их глазах все чародеи казались могущественными, и это было несомненно плюсом - для чародеев), всегда были очень наглыми созданиями.
- Скажите, - произнесла милая Рина, притащенная полгода назад на один из практикумов своим любовником за компанию и сказавшая по окончанию, что для женщины подобное занятие ужасно, скучно и невыразимо непривлекательно, - а это правда, что у вас можно получить научную степень?
- Про что ты? – настороженно переспросила Шеала, предчувствуя подвох, и не ошиблась.
- Я слышала, - неосмотрительно произнесло это златокудрое дитя, улыбаясь аккуратно накрашенным дивного цвета винной помадой ртом, - что после тесного общения с вами молодые чародеи начинают писать прекрасные работы и защищаться. Видимо, это все - ваш почтенный опыт, но вам, наверное, приятна компания только...
Шеала очень глубоко вздохнула и улыбнулась в ответ – почти так же безмятежно, как несколько минут назад улыбался её новый знакомый, перебивая собеседницу на полуслове:
- Разумеется. Хотите, я кое-что вам расскажу на этот счет?
В конечном итоге, такой почтенной чародейке для магии не требовалось особенно много эффектных жестов и реплик.

Шеала поспела к середине прекрасно разыгранного представления. Не застав начала, она понятия не имела, каким образом Истредду удалось так прекрасно спровоцировать Коралл, но эффект вышел оглушительным.
- Позвольте, - говорил Рикерт, улыбаясь, - сейчас вовсе не время и не место. Я с удовольствием назначу практикум и приглашу всех любопытствующих, мы подберем…
Любопытствующие, покачивая бокалами, возможно, хотели не столько практикума, сколько зрелища того, как кто-либо над кем-либо издевается, и Литта Нейд не оставляла попыток – она тоже очень умело и со вкусом обставляла подобные игры и, кажется, хотела просто оставить последнее слово за собой.
- …экспериментальный образец, - говорил Рикерт своим приятным голосом, - ведь дело в том, что разумы практически всех, здесь присутствующих, обладают неким определенным изменением, не позволяющим…
- Я хочу, я готова, попробуйте! – не менее приятным голосом вдруг воскликнула Рина, проскальзывая между сведенным локтями, шлейфами и полами мантий и спешащая к Рикерту с таким видом, будто ей пообещали здесь и сейчас по меньшей мере княжескую корону.
Шеала поймала взгляд Истредда и едва заметно кивнула, тут же отходя в тени и теряясь за спинами. Не следует допускать того, чтобы она здесь была много кем замечена, потому что если кому-то придет в голову проверить хорошенькую золотую голову третьекурсницы, он увидит там множество интересного. В том числе причины того, почему практикум, скорее всего, через несколько минут пойдет совсем не так, как предполагает Рикерт – пусть даже до какого-то момента ему удастся реализовать все её, Шеалы, идеи и концепции. Кое-какие она попросту не успела записать, но не беда, вот Рикерт с этим всем и познакомится.
Кажется, наступало самое время для вина.

Шеала с высоты всего своего опыта засовывания лягушек коллегам в сапоги и прочие предметы гардероба точно знала – как бы не был сладок миг торжества победителя, этим следует жертвовать во имя собственного статуса. Выходить сухим из воды – это тоже нужно уметь, но сейчас как никогда остро стоял вопрос выбора. Наслаждаться подкрадывающимся триумфом или же подготовить себе достойное оправдание непричастности и невиновности?
Шеала колебалась.
Вино, поданное рукой Истредда, тоже было острым.
- Возможно, - односложно ответила она, сощурившись и глядя мимо, - возможно заслужила.
Юное дарование продолжало что-то щебетать, слов она уже не разбирала. Коллега Рикерт проигрывал бой за боем, пасуя перед охватившей его кольцом толпой, и, как бы он не любил публичные выступления, филигранно раскладывая оппонентов на лопатки, Шеала ему сейчас вовсе не завидовала.
Ощущение того, как всё складывается, пьянило сильнее вина. Но торжество в любой момент могло обратиться в поражение – пойди всё вдруг не по плану, откажись Рикерт, капитулировав перед Литтой так, как он умел, с выражением, ясно дающим представление о сделанном одолжении, а вовсе не о поражении - с его очаровательной обезоруживающей улыбкой…
Раздраженно отшвырнув от себя эти мысли – всё это в прошлом, - Шеала качнула бокалом.
- Браво, коллега. Выпьем… за науку.

- …не совсем. Эфферентная иннервация в данных условиях – практически полностью - подчиняется контролю при соблюдении нескольких условий, одним из которых является отслеживание работы ядер. В противном случае последние практические исследования подтвердили побочный эффект со стороны прохождения сигналов двигательной части коры, и практически гарантировано нарушение работы проприорецепторов. Я просто не успела занести это в журнал, всё колебалась с формулировками.
Пожалуй, редко на каком коллегиуме беседы о науке продолжались до темноты. Этот стал исключением исключительно благодаря филигранным стараниям молодого коллеги, чье прозвище, как с примесью одобрения посчитала Шеала, было целиком заслуженным. Нет, правда, у него был потенциал во всех тех сферах, в которых чародею его стоило заиметь. Возможно, немного не хватало опыта в обуздании собственного азарта, возможно, еще слегка не доставало терпения, но в текущих обстоятельствах это было, пожалуй, простительно.
- Нет, нам вовсе не стоит находиться в первых рядах, - она покачала головой, - мало того, нам, увы, следует покинуть представление.
Потому что она уже знала, как оно пройдет, и как бы не был велик соблазн увидеть выражение лица коллеги Рикерта, разверзающуюся грозу лучше пережидать под крышей.
И уже прогремел первый гром.
Если это были все же проприорецепторы, то Рине сейчас позавидовал бы только слепой.
- Прямо сейчас.
Подхватив коллегу под локоть и развернувшись на каблуках, Шеала решительно собиралась обеспечивать себе отличный вечер в отдалении от Рикерта и его – уже неоспоримого - позора. Подробности удастся выяснить позже, из пространных пересказов с сочными подробностями – чародейское общество страсть как любило подобные истории.
Но в какой-то момент всё обязательно начинает идти не так.
- Шеала, ты не подскажешь, куда упорхнула Рина? – безо всякой тревоги в голосе её окликнул один из коллег, тот самый, который испытывал страсть к никогда не стареющим третьекурсницам. – Я видел, что она уходила с тобой, и…
- Ни малейшего понятия о том не имею, - пожалуй, Шеала ответила слишком резко.
- Зато я всё видела, - что всегда было хорошо в чародейском обществе, так это спонтанная взаимовыручка, и такие, как госпожа Вагнер, как никогда вовремя приходили на помощь коллегам. – Она же с тобой, Шеала, отправилась в тот зал, где…
Дело, пожалуй, принимало неприятный оборот.

Положа руку на сердце – Шеале совершенно не было стыдно. От стыда она избавилась где-то через несколько лет после выпуска, осознав, что ныне практически бесконечное количество времени привязана к обществу, концентрация яда, зависти и интеллекта, нацеленного на уничтожение себе подобных в котором превышала все мыслимые пределы. Быстро стала такой же: слабые в Братстве выживали постольку-поскольку, раз за разом сталкиваясь с тем, что зубатые коллеги отталкивают их не только от кормушки, но и от возможности спокойно жить в принципе.
И, будь у неё возможность без свидетелей произнести несколько фраз, в качестве благодарности за чудовищное представление кратко бы объяснила менее подкованному в подобных делах коллеге, отчего совершенно не стоит проявлять излишнюю человечность в данном конкретном случае.
Как-то так совпало, что возможности не было, а коллега вдобавок оказался того редкого сорта людей, которым положено было быть целителями по призванию. Такие остаются в чумных городах, закрытых на карантин, тогда, когда все медики из него сбежали, отважно борются с черной оспой до последнего, игнорируя любые перспективы её неизлечимости, и периодически забывают брать плату за излечение, если случай кажется им достаточно интересным.
Извиняется он, надо же.
Коротко выругавшись, госпоже де Танкарвилль только и осталось, презентовав многообещающий взгляд Норе – та, хищно прищурившись, ответила таким же, это среди сестер по чародейству было чем-то вроде аналога вежливого прощания, подразумевающего, что общение на интересующий их вопрос рано или поздно продолжится – развернуться и отправиться обратно, на столь громкую презентацию.
Впрочем, Рина уже не кричала. Кажется, даже не понимала, что происходит – коллега Рикерт хорошо умел держать лицо, но Шеала за полгода успела изучить, что эта непоколебимая самоуверенность, если присмотреться, в случаях потери контроля над ситуацией шла едва заметными трещинами. Вот и сейчас – он гладко говорил, но левая рука, в обычных случаях деловито жестикулирующая, сейчас замерла в районе груди, нервно раздирая рельефный, покрытый богатым серебряным шитьем шов камзола.
Что же, если трещину расшатать, маска вполне может развалиться на мелкие осколки. Грубо, неэтично, не так уж принято в чародейском обществе, однако, если переходить на персоналии, всё это вполне заслуженно - и принесет ей удовлетворение. Отличный повод подправить репутацию, к тому же.
- Не неверно, Рикерт, - будет ли он и сейчас так же безмятежно улыбаться в лицо? – Если кто-либо внимательно слушал твой… доклад, то мог бы заметить, что структура воспроизведена без ошибок, однако же какой досадный результат. Я верно говорю, коллеги?
Коллеги колебались, растягивая удовольствие, и не спешили принимать ни одну из сторон. Кое-кто, впрочем – судя по воспроизведенным коротким жестам, - начинал понимать, о чем идет речь, и атмосфера злорадного предвкушения сгущалась, подобно грозовому облаку.
От флера разнообразных духов было тяжело дышать, в зале, кажется, сбилось подавляющее большинство тех, кто еще не был занят очень важными ночными делами. Впрочем, секс, по сравнению с позором коллеги – вещь обыденная и можно сказать банальная, большинству чародеев уже приевшаяся, следовательно можно ожидать расширения аудитории.
Кажется, зря Шеала не удосужилась предварительно подготовить доклад, потому что сейчас её слушали бы не в пример внимательнее, чем, собственно, на основной части коллегиума. Какие практикумы, какие презентации, о чём вы.
Но, несомненно, несмотря на отсутствие подготовки, доложилась бы с блеском, иллюстрируя на ходу – распутывая послойно, смакуя подробности и разбирая совершенные ошибки, - если бы в дело не вмешался… ну да, целитель по натуре.
Человек, для которого жизнь Рины значила больше, чем для Дагоберта, просто потому что была жизнью.
Дурак, подумала Шеала отстраненно. Потом еще подумала о том, что вмешиваться, наверное, не стоит – обожжется? Так сам виноват, гуманизм надумал проявлять, в таком-то месте! Ну полежит месяц без возможности колдовать, ведь обрывать чужое заклинание так торопливо, зная, что владелец будет сопротивляться – это надо еще додуматься.
Кстати, неплохая, можно сказать перспективная тема для дальнейшего исследования. Оперирование структурой уже наложенных заклинаний, возможно трансформация, метаморфозы, могущие…
- Я подержу.
Вдвоем, несомненно, с этим справиться было на порядок проще. И возможно, лежать без возможности колдовать будет уже совсем не Истредд.
Прикасаться к чужой силе было неловко, как-то слишком интимно – пожалуй, даже тесное общение в алькове не было бы настолько… обнаженным, - но, в конце концов, начинание было похвальным, а попытка – самоотверженной, и это заслуживало одобрения. А коллега должен понять и простить эту интимность.
То, что должно было, по уму, терпеливо распутываться, попросту вылетело обратно в руки заклинателя, как пробка из бутылки с игристым вином – с таким же напором, и по изменившемуся лицу Рикерта из Меллеоры можно было легко понять, насколько это было приятно.
Рикерт из Меллеоры незамедлительно побледнел кожными покровами, резко прислонил ладонь в белой перчатке к лицу, и по ткани побежал алый ручеек.
Рина сделала судорожный вдох.

Очень спутанные шелковые нитки. Каждая – тугая и скользкая, и натянута так, что под прикосновением едва ли не стонет струной. Каждая норовит улизнуть, избежать хватки. Правду говорят, распустить клубок намного проще, чем потом распутывать то, что вышло – а по этому всему вдобавок потоптался коллега Рикерт, чье вмешательство было слабым, как и у неразумного котенка, но слишком непредсказуемым, и этого хватило.
Ну что же, придется славно поработать.
Уже не продолжая вслух нравоучений, адресованных бывшему любовнику – хотя он и вправду заслужил, и она бы с большим удовольствием сплясала бы на том, во что он превратится к концу этого вечера, - не отвечая на комментарии коллег, на риторические вопросы и шепотки, Шеала продолжала колдовать, уже не так торопливо, почти что смакуя, почти что наслаждаясь производимым эффектом.
Получалось всё на удивление даже качественно.
Начали неплохо, - как для впервые ставших в пару партнеров, - не запутались в тактах, подхватили ритм. Истредду не требовались указки, напротив, он вёл – как в танце, - вёл достойно, пожалуй, иногда слишком сильно перехватывал инициативу, но таковы уж были мужчины. И совсем не удивительной была эта попытка – как опущенная на затылок рука, деликатно, но неуклонно подталкивающая к подчинению. Впрочем, в отличие от мирских забав, это, во-первых, действительно сейчас необходимо и весьма практично с точки зрения расхода Силы, а во-вторых…
В конце концов, любые скандальные занятия становятся по-настоящему скандальными только тогда, когда все противоестественные возможности будут реализованы в полной мере. Иначе у всех, включая зрителей, остается ощущение какой-то… незавершенности.
Впрочем, по-прежнему было неловко. До охваченных жаром скул.
Смотри.
Опускаясь рядом с пострадавшей красоткой, Шеала мельком проверила рефлексы, движение век, реакцию на раздражители. Это скорее помогло, чем помешало заклинанию – как и в любом другом столь насыщенном отдаваемыми силами занятии, иногда стоять было уже слишком сложно.
То, что привыкаешь к спазму, не значит, что это легко или приятно.
Видишь? А теперь я поведу.
Рикерт, разумеется, весьма сильно кокетничал относительно того, что неверно использовал воздействия – всё он пытался использовать правильно и по адресу, однако напутал в одном из компонентов, это наслоилось на ожидаемые последствия и вышло то, что вышло. Вернуть всё как было - представлялось делом сложным, трудоемким, однако вполне себе реализуемым, учитывая въедливость и точность… ассистента? Да нет, совсем не то слово. Коллеги? Напарника? Дьявол разберет, в каком статусе он сейчас пребывал, да и это на самом деле было совершенно неважно, лишь бы продолжил не совершать ошибок.
Это, по сути, ничем не отличалось от обещанного практикума, пожалуй, даже было сложнее – учитывая спонтанность и морально-этическое отсутствие права на ошибку, хотя Шеале по-прежнему Рину было не очень-то и жаль. Интересно, она и дальше, после всего этого, будет говорить что-то относительно того, что подобная магия – неженственна? Впрочем, ну какое до этого дело, сможет разговаривать – и то будет просто отлично.
Последний аккорд – что за странная ассоциация? Шеала даже на мгновение задумалась, поняв, что до этого дня никогда не воспринимала магию как музыку, а меж тем, у них было много общего, - взяли снова вместе, одновременно, сыграли в унисон, так гладко, что становилось почти что подозрительно.
Потому что в первый раз, как и во второй, такого обычно не случается.
Кто-то вздохнул, кто-то выругался, задние ряды тянули шеи, а кто-то из передних предпочел вальяжно покинуть представление, предчувствуя, что ловить тут больше нечего. Ну, кроме реакции основного докладчика, а за ним, меж тем, наблюдали добрые полсотни глаз, а то и чуть больше.
Рикерт, все еще бледный, в залитым кровью по самый пояс камзоле, молча сделал несколько шагов, с трудом стянул промокшую, оттого ставшую узкой перчатку и швырнул её на пол, под ноги. После этого, развернувшись на каблуках, старательно игнорируя оклики присутствующих, покинул залу.
Очевидно, и коллегиум заодно. Очевидно, надолго.
- Так что же, я не совсем поняла… - протянула яркими губами Литта Нейд, и по лукавому виду её было понятно – поняла, раскусила ещё на середине, и сейчас упивалась тем, как ей ловко удавалось дирижировать представлением.

Коралл послала коллеге целомудренный воздушный поцелуй и упорхнула, не желая больше слышать ровным счетом никаких историй про ремесленничество, теории и практики. Вечер, это читалось на её лице, и так уже удался, а в подобных вопросах самым важным было – не перегнуть палку и закончить любые научные демонстрации вовремя.
Дагоберт подобрал свою подопечную только тогда, когда убедился, что она может ходить, - и ни секундой ранее. Шеала по-прежнему не испытывала угрызений совести от того что благодаря её манипуляциям Рина вообще пострадала, - возможно, это чему-то научит чрезмерно болтливую девочку, - да и поведение коллеги не то чтобы было чем-то из ряда вон выходящим, но история всё равно отдавала чем-то скверным. Нет, вечер совершенно определенно удался как-то странно.
Но исправлять что-либо было уже слишком сложно, да и незачем – всё, что они сейчас могли, так это собрать остатки достоинства, отряхнуться и удалиться с таким видом, будто все манипуляции, производимые над несчастной жертвой рикертового неразумия, проводились уже тысячу раз и вообще стыдно такого не уметь. Первый раз в паре, вынужденно слишком тесная работа, весьма отличающиеся специализации, кардинально различающиеся природные наклонности – пфф, ничего сложного.
И всё же, держась за локоть коллеги уже вполне тяжело – нельзя сказать, что всё прошло абсолютно бесследно, тонкие вмешательства отняли порядочно сил - Шеала не могла запретить себе последнего, довольно мелочного жеста.
Колдовать на коллегиумах – во всяком случае, без нужды, ради развлечения - считалось неприличным. Но, с другой стороны, требовалось в последний за сегодня раз убрать последствия глупости коллеги Рикерта – и поэтому символ каких-то там намерений, одиноко валяющийся на полу, вспыхнул, как сухая бумага. Хорошо, что коллега то ли не понял, то ли предпочел с точно тем же сомнительным достоинством это всё проигнорировать.
Не преувеличивайте, - она тоже перешла на телепатию, неожиданные комплименты отчего-то смутили, - то ли еще будет. Отлично поработали, благодарю вас, надо думать, это и вправду было… приятно.
Да, совершенно определенно требовалось выпить. Мандраж отступал, адреналин покидал кровь, запоздало пришло осознание возможных последствий, голову заполоняли тяжелые мысли относительно научных перспектив и всего того, что сейчас, даже несмотря на отлично реализованную месть, всё равно требовалось отложить в ящик. Публикация могла быть в лучшем случае такой же сомнительной, как и приобретенная за вечер репутация, а в худшем…
Об этом даже думать не хотелось.
Она позволила себе не думать, пожалуй, можно уже было даже позволить себе захмелеть – то ли от успеха и блестяще реализованного спонтанного плана, то ли от щедрым потоком сыпавшихся на неё похвал, настолько для магического общества неожиданных, что это вгоняло в краску в самом прямом понимании этого слова.
Хорошо, что на террасе царил полумрак, потому что отчего-то с каждым произнесенным словом становилось всё более неловко. Шеала давно привыкла к дежурным комплиментам – в конце концов, чародеек такими делали, делали для того, чтобы эти комплименты не смолкали, они сами себя такими создавали, отчаянно что-то доказывая то ли миру, то ли самим себе. Но это было что-то другое, с чем она сталкивалась не так уж часто, и чистота телепатических кодов ни в какое сравнение не шла с чистотой… искренности?
Не преувеличивайте, Истредд.
Боги - думала Шеала - лучше бы это было предложение совместной публикации. Корыстно, ни капли не подозрительно, в лучшем духе Братства. А ведь публикация вполне могла получиться даже на основе этого вот спонтанного взаимодействия, провести пару контрольных опытов, перепроверить, каждый ли раз так занятно могут совмещаться заклинания и сила, использовать, в конце концов, теорию Стаммельфорда относительно…
- Здесь нечасто встречаешь солнцепоклонника. Вы родом из империи? – отчаянно и безрезультатно пытаясь согнать с себя неловкость, спросила Шеала. Вслух. Потому что чистота телепатических кодов совершенно определенно заводила куда-то не туда. – Кстати, если уж говорить о «здесь», то нам, пожалуй, не будут рады еще год или два на подобных сборищах, так что приношу за это свои извинения. Зато выгаданное время можно будет потратить с большей пользой, - задумчиво отбив ногтями дробь по бокалу, Шеала принялась мысленно планировать расписание практикумов, намереваясь прийти к каким-либо результатам и в скором времени предоставить коллеге хотя бы предварительный вариант.

- Нет, я родом из Крейдена. Это очень забавно, потому что ваш фенотип тоже… словом, под южным солнцем такое увидишь нечасто, - вечер явно проходил под знаком неудобных фраз, и Шеала отчего-то чувствовала себя неловко, даже переводя все слова в околонаучные, да и додумать хотя бы предварительный вариант расписания, предоставить координаты для связи и всё прочие подобающие случаю данные, дабы оправдаться, она не успела.
Дело в том, что Братство больше скандалов любило разве что выяснять подробности этих самых скандалов. Первым их разыскал мэтр Рансант, забросав расспросами, следом за Рансантом наступила пора беседы с Ангнес, следом за Агнес… Словом, все желали выяснить причины и истоки произошедшего, насколько все это было подстроено, что на самом деле случилось и кто кого перехитрил. Уже спустя час Шеала не знала, куда деваться, чувствовала подступающую хрипоту - что само по себе было показателем, потому что на ее  практикумах подобного не происходило, а ведь на адептов она даже иногда кричала - и с тоской думала о том, что лучше бы единственного коллегу, который её этим вечером не раздражал, не унесло куда-то в непонятные дали чем-то вроде социального прибоя. Беседа с ним, пусть и неловкая, была на порядок приятнее.
Внизу гулко и громко билось о скалы весеннее море.
Пытаясь избежать внимания, она даже рискнула пойти на отчаянный шаг и попытаться спрятаться в одной из башенок, продуваемых всеми ветрами и оттого не слишком популярных, но на подходе расслышала голоса:
- А такой торговый трехмачтовый иначе называют каравеллой…
Ответа она не разобрала, но голос узнала: и судя по тому, что Коралл, знающая про морские суда побольше, чем многие мореходы, благостно не спорила, Алджернону наконец-то повезло. Пришлось позорно сбегать, пока она не нарушила ничьи планы - не то чтобы Шеала была очень тактичной особой, однако сейчас ей совершенно не хотелось выяснять отношения еще и с этими двумя, так что следовало найти себе другую нору.
Не нашлось. Проблуждав еще какое-то время по темным уголкам Гарштанга, время от времени натыкаясь на любопытствующих, Шеала капитулировала и сбежала в отведенную ей на эту ночь комнату. Могла бы, в принципе, вовсе покинуть собрание, но не была слишком уверена в своих силах после вечернего представления, да и отчего-то не давала покоя некоторая невнятная незавершенность - то ли оттого, что так и не попрощалась с коллегой, знакомство с которым оказалось так внезапно удачным, то ли…
Сбросив платье и переодевшись в ночную сорочку, благодаря толщине ткани и длине которой речь шла даже не о понятии «полуголая», а минимум о двух третях, Шеала ещё думала о том, что если коллега таки заглянет попрощаться, то реплики Рины будут весьма обидно справедливыми, и поэтому, наверное, не стоит давать повода им сбыться. И, набрасывая поверх намного более целомудренный пеньюар, услышала стук в дверь и успела порадоваться собственной предусмотрительности.
- Я, признаться, не ожидала, - торопливо запахиваясь, Шеала не сразу подняла глаза, даже не удосужившись спросить, кто это, а когда подняла, успела подумать, что и вправду не ожидала.
Ее подняло в воздух и швырнуло, пришпилив к стене, а коллега Рикерт, успевший привести себя в порядок, умыться и, видимо, раздобыть где-то несколько мощных артефактов, ухмылялся. Дверь за его спиной с грохотом захлопнулась.
- Неужели ты не поняла, милая, что все, что ты считаешь своим, теперь принадлежит мне? - вкрадчиво спрашивал он, приближаясь. Чары держали крепко, Шеала сопротивлялась, но нейтрализовать их сразу не смогла, а потом стало вовсе не до того - потому что приблизившись, коллега Рикерт совсем не ласково сжал ладонь на шее.
Душила не магия. Душила рука.
Чувствуя, что воздуха отчаянно не хватает, Шеала даже не пыталась отвечать, панически пытаясь разорвать чары, сплести что-то контратакующее до того момента, как потеряет сознание. Было очень страшно, потому что коллега Рикерт обладал взглядом безумца и был немного сильнее физически.
- Разум. Вещи. Труды. Ты вся. Потому что женщина обязана подчиняться, - почти скучающим тоном объявил он, свободной рукой совершая пассы. Это был покров молчания. - А ты так некрасиво принялась спорить. Нехорошо, милая.
Хотел рассказать что-то еще - Рикерт обожал поговорить, но тут дверь хлопнула повторно и в последний раз, потому что разлетелась ледовым крошевом.
Пожалуй, впервые в жизни Шеала была рада, что в ее спальню кто-то так бесцеремонно врывается.
Звуки и чужая магия отвлекли Рикерта на мгновение, этого было достаточно, чтобы закончить задуманное хотя бы частично, и закончив, она извернулась и пнула его ногой - как удачно, что нецеломудренность не стягивала подолом колени - в уязвимое место. Рикерт самоуверенно этого не ожидал и сбился, разжимая хватку и пытаясь сообразить, что делать с неожиданным противником.
Шеала рванулась второй раз, освободилась от чар уже полностью, упала на колени, схватившись за горло и пытаясь отдышаться. Тщетно - перед глазами плавали белые круги.

Когда зрение прояснилось, а горло, хоть и не прекратило болеть, уже не пыталось превратить каждый звук в невнятный хрип пополам с кашлем, Рикерт уже тоже приблизился к полу, приняв позу существенно менее горделивую, чем раньше, однако спроси кто Шеалу – она бы ответила, что эта ему подходит намного больше.
Всё еще было страшно – очень, потому что за прошедшие полгода Рикерт ни разу не дал повода усомниться в своей адекватности, шовинистических взглядов не высказывал, традиционную для мужичья политику вторичности женского рода в обществе не продвигал, и вообще был довольно адекватен и мил. И вот так, одним махом, сбросил маску и превратился в невменяемое чудовище…
А что если бы никто не пришел? А что, если бы он додавил?
Это пугало, пугало до дрожи. И холод был вовсе не при чем - чародейку колотило не от позёмки, а от ужаса.

- Нет, Истредд, нет, - прижимая руку к лицу, она становится рядом – какой, по сути, есть сейчас выбор? Позволить себе вести себя как принцесса до того самого момента, как Рикерт вырвется и устроит тут кровавый ад, мечту любого садиста? Его-то здравый смысл совершенно точно не остановит, а назаирец и без того сегодня слишком много колдовал, не говоря уж о том, что был он целителем.
Чары, вымученные, но оттого не ставшие менее точными, скрепляют, поддерживают, укрепляют.
Ладонь в ладонь.
- Потому что вас тогда казнят, а мне бы этого… не хотелось, - сдержать кашель, завершая компонент, потому что всё должно быть безупречно. В комнате, несмотря на холодный и сырой ветер, несмотря на метель становится теплее, сеть начинает мерцать, потому что Шеале до одури хочется выжечь коллеге Рикерту глаза, нет, выцарапать их ногтями и тогда поджарить ему голову полностью, сжимая височные кости ладонями до тех пор, пока они не треснут, а потом не лопнут, чернея.
Наверное, Истредду сейчас не очень приятно: весьма отличающиеся специализации, кардинально различающиеся природные наклонности, огонь и лёд всегда ослабляют друг друга, приходись им работать вместе, и наверное, может получиться что-то не то, но это всё равно лучше, чем разрешить ему выступать против Рикерта в одиночку.
Хотя бы потому, что это означало бы подчиниться обстоятельствам, которые Рикерт тут устроил.
- Нас, - поправилась Шеала, - но я предпочту… долгое сотрудничество.
Можно было бы долго глумиться, заставляя меллеорца выполнять разнообразные мерзкие приказы, можно было бы заставить его выпрыгнуть в окно, а после подхватить левитацией в дюйме от скал, о которые разбивается темное море, но на это нет ни сил, ни желания. И, к тому же, чем в таком случае они сами будут от него отличаться? Позиция «мы выше этого» порочна по определению, но всё равно нырять с головой в отбросы не хочется.
«Выжги ему мозг!» - хочется заорать Шеале, но она морщится и говорит совсем другое:
Обратное тому, что мы делали с мозжечком Рины. Приступаем на «раз», я держу.
И словно нет ни стремительно наливающегося пурпурным кровоподтека на горле, ни ссаженных коленей, ни ладоней, в которые все-таки попала мелкая щепка. Очередной практикум, блистательный доклад с демонстрацией, очередная возможность утереть нос тем, кто превозносит традиции над инновациями.
И оттого, что оно так вымученно и спонтанно, менее скандальным это не становится. Ремесло, надо же. Нет, здесь определенно даже претензия на искусство. Главное суметь удержать до того момента, как ляжет последний мазок, иначе чувство незавершенности станет ещё более мучительным, и не будет в нём уже ничего из того, что было еще полчаса назад.
Рикерт отчаянно вырывается, рвёт нити, но вообще говоря, очень сложно сходу подобрать нейтрализующее заклинание к сплаву того, что по теории должно нейтрализовать само себя, и он, конечно же, не справляется. Не успевает.
Наверное, потом, когда сойдут синяки и уйдет страх, будет стыдно. Потому что каким бы скотиной не был Рикерт, наверняка скажет ей высокий совет, заставлять его мочиться в постель с полгода без возможности даже встать на ноги - это довольно жестоко. Ведь женщине уготовано быть милосердной и всепрощающей, и вообще…
Шеала злится так сильно, что в местах, где шелковые нити сплетаются с нервами, на коже Рикерта появляется кровь.

Какая удача, что зрители объявились лишь тогда, когда только и оставалось что любоваться красочными эффектами и стремительно угасающим эхом. Шеала не намеревалась давать им соблазнительную возможность разобраться в наколдованном, растирая обрывки силы как хрупкие льдинки в пальцах, и ощущала, что рассудочность постепенно покидает её. Стремительно приближался час расплаты за собственное хладнокровие.
Вот это уже было по-настоящему скандально. Но, ловя на себе любопытствующие взгляды – осуждение в них едва ли было, да и то, разве что о том, что к такому возрасту следовало бы уже научиться примирять всех тех, кого пригласила себе в спальню, раз уж пригласила, - не чувствовала ровным счетом никакого стыда за нападение на коллегу. Всем наверняка будет плевать, что это было своего рода самообороной, не понять даже, вышедшей за пределы допустимого, или нет, но никакого стыда она не чувствовала.
Усталость – да. Некоторую апатию. Холод. Дьявольский холод, было очень холодно, но не от покрытого инеем мрамора, и не от позёмки, улегшейся на пол, и даже не от того, что тонкий шелк едва ли мог служить надежной защитой от вечно гуляющих по Аретузе сквозняков. Даже не от страха, который забился куда поглубже, пока они разбирались с Рикертом, а сейчас запоздало, но с задором принялся выглядывать из потаенных уголков разума. Нет. Ей просто до сих пор, несмотря на разомкнутые ладони, казалось, что лежит – нет, колышется, - где-то в морской бездне, куда не проникает ни капли солнечного света и тепла, в абсолютно мерзлой и давящей темноте, и блеклые слепые твари окружают её, тычаясь своими уродливыми лбами в колени, а в ушах стоит тяжелый гнетущий гул давящего столба воды.
Шеала очень любила море. Но сейчас, случайно соприкоснувшись с ним так, никак не могла оправиться от этой холодной, тяжелой и тягучей силы, настолько чуждой её собственной магии. Едва ли после этого могла рассуждать здраво, даже не происходи перед этим ну вот всё то, что произошло.
Начинал бить озноб, поэтому она позволила себя увлечь из собственной спальни – оставаться там не стоило хотя бы по причине отсутствия дверей, не говоря уж о большом количестве не собирающихся никуда уходить визитеров, да и о том, что Рикерта, вероятнее всего, постараются не двигать до того самого момента, как поймут, что с ним случилось - а произойдет это нескоро.
История, презентованная в качестве оправдания Истреддом, была настолько гнусной и откровенно лживой, что она готова была расплакаться от умиления. Это был такой китч, такой плевок Братству в лицо, что приобретенная сомнительная репутация не то что придавила своим весом – практически расплющила своих носителей.

Наверное, следовало все же открыть портал и уйти домой, подкрепляя скандальный вечер ещё большим скандалом. Плевать на просьбы магистров, следствие отлично проведут и без них обоих, Шеале сейчас было даже плевать, к каким результатам это следствие придет. Больше тревожило, что этого… an’badraigh aen cuach, прости Креве, коллегу кто-то сумеет поставить на ноги. Нет, нет, они с Истреддом поработали хорошо, такого в ближайшие дни не должно, не может произойти.
Но она не была уверена, что после всего сегодняшнего справится даже с тем, чтобы открыть телепорт, не говоря уж о его безопасности. Как и не была уверена в том, что сможет поделиться с коллегой своими изысканиями на тему практикумов, которыми не успела поделиться чуть раньше. Вообще не была уверена ни в чем, кроме того, что, вопреки собственным привычкам и любви к наплевательству на всех окружающих, особенно лезущих куда не просят, готова не просто благодарить за спасение и помощь, а даже - повторно за вечер – приносить извинения за доставленные неприятности. Которые, судя по всему, будут, притом немалые - когда обнаружится, что магистр Рикерт не то что разговаривать, а даже на четвереньках ходить не способен. И ещё за кое-что.
Нет, лучше бы, конечно, её спаситель этого всего не видел – ну правда, оставил бы там, не адептка ведь, разберется сама, к чему это сочувствие? И так сделал намного больше, чем мог сделать любой из Братства, и хорошо бы по корыстным причинам.
Холодно так, что камень коридоров, который лишь немного теплее покрытого инеем мрамора, ступни не чувствуют вовсе. И даже за закрытой дверью, несмотря на обещанное, теплее не становится. Понимая, что опасность миновала, и можно уже не стараться выручать владелицу из разнообразных неприятностей, её разум и вовсе ей понемногу отказывает. Нет, это не истерика, и не приступ, но всё равно потом придется извиняться и за всё сказанное, и за всё увиденное. Не хватало всё же у Истредда опыта как для того, чтобы понять, когда нужно вовремя сбежать.
- Эта скотина пыталась сломать мне трахею. Несомненно, не допустил бы того, чтобы захлебнулась кровью, но… дьявол.
Потерпите меня, пожалуйста.
Вжавшись в самый теплый угол, зябко охватив плечи руками, даже не пытаясь скрыть колотящий всё тело озноб, Шеала и сама понимает, что говорит не слишком связно, и, наверное, глупости - вместо того-то, чтобы договориться о гладкой версии произошедшего, которую несомненно потом у них спросят - но молчать ещё хуже.
- …я многого не понимаю. Совершенно не разбираюсь в отношениях, мне, наверное, уже поздно и не стоило даже пытаться. Каждый раз всё заканчивается чем-то вот таким. Нет, у нас в Братстве принято воровать труды, выдавать чужие результаты за свои… моральное насилие ценится намного выше физического… но, какого дьявола? Чем я это заслужила вообще? Нет, не отвечайте, Истредд, не надо меня жалеть, видимо чем-то заслужила. Только не притрагивайтесь, пожалуйста, я прошу прощения, но…
Она надеялась, что он понимает. Ещё надеялась, что сделает вид, что ничего не запомнил, и потом не будет мучительно неловко вытирать коллеге память.
Потерпите, я скоро уйду.