Главное было - не выныривать из окружающего бреда, потому что это грозило тяжкими последствиями. К счастью, времени на последствия не оставалось, и, привычно щелкая по лбу очередного раненого, решившего прохрипеть коронное "А ты што, кррва, нильф, штоль?..", Истредд со вздохом приступал к операции. Не оставляя себе времени на риторические вопросы.
А их, между тем, был целый список.
Вот какого, мать его, рожна, он здесь делает?

- Мастер Истредд...
Чародей бросил в таз окровавленную тряпку и коротко встряхнул за грудки фельдшера - вчерашнего буквально студента. Сквозь его широко раскрытые глаза было видно не то самое дно души, не то землю. Впору пожалеть беднягу, но с жалостью за последние три дня назаирец распрощался окончательно.
- Ты вообще хорошо понимаешь, чем это вам грозит? - задушевно поинтересовался он, - да я ж тебя в жабу обращу. И сверху сундук поставлю.
Вдалеке послышался взрыв. Помощник даже не вздрогнул, поглощенный собственной тихой истерикой.
Драма, последний акт которой происходил прямо сейчас, началась для широкого круга зрителей буквально полчаса назад, когда Истредд обнаружил отсутствие неприкосновенных запасов спирта для дезинфекции. Сам, если честно, виноват, давно нужно было заколдовать ящик с медикаментами, да как-то руки не доходили. Но вот первый акт прошел камерно и ночью, когда доставленные вчера раненые пикинеры решили, видимо, на радостях отпраздновать, а сделали это ровно в те полчаса, когда чародей решил вздремнуть, но остальным целителям, хоть и бодрствующим, было не до того. Поставленный на страже Йонас не сумел сдержать солдатского напора. Или они ему что-то обещали. Возможно, мешок люлей. Йонас же был слишком молод, чтобы обрести нормальный врачебный цинизм, и еще не умел запугивать идиотов псевдомедицинскими оборотами и обещанием ведерной клизмы.
В общем, спирта госпиталь лишился, болваны мучались похмельем, Йонас - виной и ужасом, А Истредд... Истредд тренировал терпение.
Выходило пока что так себе.

И почему, спрашивается Венгерберг?

За стенами госпитального шатра снова что-то тяжело ухнуло, оставляя в воздухе тонкую дрожь и - специально для Истредда - неразличимый ухом звон магии. "Небесный удар Ваньелле," - про себя отметил чародей. Кто-то там, снаружи, явно пришел то ли в отчаяние, то ли в ярость.
- Йонас, - сказал он, отпуская чужую, не слишком чистую, рубашку, - сейчас какого-то чародея принесут, просто положите в сторонке и дайте воды. Если будет кровь из ушей идти, сразу зо...
Договаривать он не стал, потому что помощника уже сдуло.
И все-таки, что же делать-то теперь?
Ответ на этот вопрос у Истредда был: открыть портал куда-нибудь подальше и забыть, как о страшном сне. Он думал об этом, копаясь по локоть в чьих-нибудь кишках, думал, засыпая у операционного стола, думал, думал... и ничего не делал. Шил, промывал, ругался. Пытался не убить очередного вояку с гонором и проникающим в брюхо.

Потому что.
Проклятый городишко, зачуханному названию которого посчастливилось стать частью ее имени.

Август парил немилосердно. Раньше Истредд любил конец лета, да и сложно не любить его, когда яблоки, звездопады, одинокое бдение у костра на раскопках. А ты пойди полюби, подыхая от жары и вони в этом шатре. Разлагалось всё, что могло разложиться, воняло всё, что могло вонять - и что не могло, тоже подванивало. Навозом, например. Хорошо, если не дерьмом из чьего-нибудь пуза.
И мухи. А ведь еще месяц назад чародей думал, что нет тварей, хуже крыс. В шатре от них удалось избавиться, а вот за его пределами...

- Я, мать вашу, сколько раз говорил относить воду подальше, полудурки? Вы еще ноги ампутированные тут штабелем сложите!

- Мастер!
Истредд разогнулся, вытирая пот со лба рукавом в нарушение всяких правил и законов здравого смысла. Плевать. Обеззаразит потом и руки, и иглу заклинанием. Вообще плевать.
- Что, принесли? - он, конечно, имел в виду того смельчака, колдовавшего "Удар Ваньелле". Заклинание, которое не спасло его автора: на миг Истредду показалось безумное. Будто сейчас внесут его самого: автора, то бишь, и он будет виновато улыбаться, как в те времена, когда они оба получали леща от Ретшильда за какую-нибудь пустяковую выходку. "Ну прости, Валь, я просто не мог, старик так бесился, приятно посмотреть"...
Но всё, что от него осталось - надпись на обелиске. "Ваньелле из Бругге". Будто это что-то значило.

- Курьер. Под заклинание попал, - с легкой заминкой пояснил Йонас. Вообще, у мальчика были железные нервы, и боялся он, похоже, только самого Истредда, так что чародей недопонял причины его зеленоватой бледности. И еще кое-что недопонял.
- Так какого вы сюда падаль тащите? В яму киньте что осталось.
- Он... живой.
Истредд медленно завязал узелок и отрезал нить.
- Повязку наложи сама, - сказал он ассистирующей послушнице из местного храма Мелитэле.
А потом пошел смотреть на то, что могло выжить, попав под заклинание, превращающее людей в кашу.

Пожалуй, хорошо, что Истредд никогда не отличался потребностью что-нибудь обязательно сказать. Потому что сейчас он бы испытал определенные трудности с выбором слов.
- Э... - сказал Йонас, пытаясь зачем-то протянуть руку к тому, что санитары положили на госпитальную койку. Тому, что недавно было...
Впрочем, нет, человеком не было. Человеки с такими повреждениями уже переходят в разряд падали и светлых воспоминаний.
- Э...
- Любопытно, - холодно заметил назаирец, склоняясь над потерявшей сознание находкой и бесцеремонно оттягивая пальцем верхнюю губу. Находка пока лежала смирно, но насчет дальнейшего были определенные подозрения.
Он регенерировал. На глазах. Срастался, кое-где уже перестало капать, развороченный живот сворачивался сам в себя, и зрелище это было малоаппетитным даже для привыкшего ко всему Истредда. Йонас, бедняга, и вовсе понесся прочь, сбив по пути Агнешку - потому что исполнял строгий наказ чародея, данный еще в первые дни работы: в госпитале не блевать.
Истредд подтянул сползающие рукава.
- Это, - сказал он себе под нос, - это просто невероятно.
Повинуясь взмаху руки, к койке подвинулась ширма, которой вчера прикрывали ход операции, производимой над каким-то офицером, ни имя, ни лицо которого Истредд не запомнил. Зато, разбуди его среди ночи, опишет этот трижды проклятый разрыв трахеи с повреждением пищевода и мягких тканей гортани.
Вот незаменимая вещь эта ваша ширма. Опять пришлась кстати.
- Воды, полотно, мои записи, - нудно перечислил Истредд, уверенный, что его и так слышат. И слышали, надо же, всё возникло так быстро, будто по волшебству. Вот она, магическая сила притеснения и подавления подчиненных.
Итак, неизвестный регенерировал и, судя по всему, был вампиром.
Две вещи, которые не могли понравиться чародею, особенно, если он отвечает за работу полевого госпиталя. Истредд понятия не имел, нужна ли ему кровь для регенерации, и каким образом она на это расходуется. То есть, существовала ненулевая вероятность, что вот это сейчас соберется и устроит здесь кровавую баню просто в попытках отожраться. В намеренные действия такого рода Истредд не верил, но где намерение, а где, например, посттравматический бред.
Практичнее было бы его сжечь, пока он в отключке. Или в целом привести в состояние, в котором это будет безопасно.
Но какой же он тогда ученый? Когда еще удастся случай понаблюдать такой процесс?
Можно было подумать, что чародей решает какую-то сложную моральную дилемму, но ее назаирец давно решил, и уже успел заняться более практичными вещами.
За ширмой сверкало, вспыхивало и пахло только что отгремевшей грозой. В какой-то момент рядом возник Йонас с сообщением о том, что снаружи затишье и новых раненых нет, принес еще ведро воды, подал скальпель: к этому жесту Истредд успел привыкнуть и страшно жалел, что парень в плане магии просто безнадежен.
- ...прежде всего, нам необходимо опередить ход регенерации, - тон медика был так же ровен, как если бы он читал лекцию в Бан Арде, - насколько я могу судить, она протекает бесконтрольно, и посторонние субстанции при этом не отторгаются - если судить по вот этой глазнице. Здесь мы видим песок и обширные повреждения кожных покровов, слизистой, глазной нерв обнажен, и...
Вампир дернулся. Юный целитель, увлеченный монотонными комментариями Истредда, даже не вздрогнул.
- Ему нужна анестезия, - уверенно заявил юнец. И добавил, - иначе он от боли тут всех порвет.
Истредд кивнул, но не стал ничего говорить, предоставляя ученику развивать свою мысль. Тот не подвел.
- ...мы ничего не знаем о действии обезболивающих препаратов на... этих... существ... и о необходимой дозе, к тому же...
- ...у нас их всё равно нет, - хмыкнул чародей, - и тогда?
- Было бы неплохо блокировать передачу болевых импульсов по нервным окончаниям спинного мозга, но во-первых, я не представляю, как это сделать, во-вторых... если у него есть спинной мозг?
- Есть. Я только что видел. Вот это, белое, посмотри в брюшину, там так разворочено всё, что можно рассмотреть. Пока не заросло. А с анестезией мы сейчас решим. Голова, правда, чувствительность не потеряет, но...
Истредд положил руку на горло вампира и постарался сосредоточиться. Йонас явно ждал фейерверков и всякого такого, но не дождался. Эффект на себе почувствовал только вампир, полностью лишившийся боли и контроля над собственным телом.
- А вот с глазом, парень, придется тебе потерпеть, - без особенного сожаления сообщил пациенту чародей, - так что, если очнешься, особенно не ори. Привет, кстати.

Считается, что входя в двери медицинского факультета в Оксенфурте, будущий студент оставляет нервы за порогом. То же касается поступающих в Бан Ард. Разумеется, всё это вранье, и эмоции не сумка, чтобы взять их и отложить в сторонку. Они потихоньку тратятся, исчерпывается запас сначала боязни провала, потом сострадания, потом жажды успеха, а в конце приходит черед страха.
Йонас Виттельхайм, хороший мальчик из хорошей венгербергской семьи, проходил все эти стадии удивительно быстро, что выдавало в нем будущее светило хирургии - если, конечно, доживет.
Поэтому, когда пациент явил миру свою открытую и радостную улыбку во все несколько десятков клыков, будущее светило немедленно сунуло между клыками свернутое жгутом полотно. На любопытствующий взор наставника, отвлекшегося от правильной раскладки и промыва внутренностей, пожало плечами:
- Переломает еще. Клыки-то. А печень, может, выше?
- Думаешь? - оживился Истредд, только что намеренно перепутавший местами печень и селезенку, - устал я, займись. Только быстрее.

- Ненавижу, когда они это делают, - в сторону вздохнул Йонас, призывая санитаров с водой, - хоть клизму ставь в начале операции, каждому.
- Ваши утопические идеи, молодой человек, не выдерживают никакой критики...
- А топить я никого не собирался, мастер. Кстати, я вот не понял, это что, значит, что они обычную еду едят? Человеческую?
- Судя по всему. В принципе, ты мог догадаться об этом по строению желудочно-кишечного тракта, гораздо раньше. Дай-ка мне вон тот пинцет и корпию.
- А шить будем?
- А зачем? Иссеки края раны, вон ту бахрому отвратную, потом стягивай послойно, как если бы шил, и жди. Думаю, даже шрама не будет.
- А глаз?
- да вон он, растет уже.

Хотелось бы сказать, что ночью госпиталь преображался, но вообще-то нет. Этой - немного повезло, бои затихли, скандал, в который Истредд встрял сразу после окончания операции - тоже. Снимать анестезию с вампира он до сих пор не собрался, подозревая, что регенерация - дело довольно болезненное. Ну, и опасения тоже мучали. Кто его знает, насколько оно адекватно, чудище это.
Чудище.
С курьерской сумкой.
Сумку приволокли в разгар процесса, бросили под ногами: Истредд тогда с тоской подумал о перспективе завязать санитара узлом и так оставить ползать дня на три, но на счету была каждая пара рук.
В сумке были письма, залитые кровью и засыпанные землей. Вроде, целые в остальном.
Чудище доставляло почту. Безумие.
Пошел второй час за полночь, а Истредд сидел рядом и зарисовывал, записывал, наблюдал за ходом регенерации, до глубины души жалея, что это явно единственный и неповторимый опыт в его жизни.
Опыт, который при других обстоятельствах тянул бы на пару научных трудов.
Интересно, когда же он проснется?

- Не паникуй, - совершенно спокойно сказал Истредд, не отрываясь от записей, - это просто такой вид анестезии.
Для кого другого регенерирующий вампир выглядел совершенно жутко. То есть, он уже перестал быть набором окровавленных ошметков и приближался то ли к стадии результата какого-нибудь неудачного опыта, то ли к состоянию "подайте ветерану битвы за Верхние Херцы", и то, и другое было очень малоаппетитно, а от последнего подобранца отличало только отсутствие легионов вшей и относительная чистота. А так-то вообще обычный парень, отрастит себе всё нужное - будет вообще хоть куда.
Если будет себя хорошо вести.
Чародей неспешно отложил тетрадь и встряхнул руками: с пальцев медленно сползли серебристые нити, сплелись в некое подобие сети вокруг него и кровати с раненым, а потом растаяли в воздухе. Покров Молчания занял свое место.
- Тебе очень повезло, знаешь ли, - назаирец был скорее печален, чем сердит, - я люблю науку больше, чем свою задницу, и, если подумать, даже больше, чем задницы всех остальных. И ассистент у меня не паникер. А когда лю... существам так везет, то в этом сложно не заподозрить какое-нибудь, курва его мать, вмешательство судьбы.
Иногда у этой судьбы бывает очень злобное чувство юмора. Ну не рассказывать же незнакомому вампиру (интересно, кстати, какого вида?), как тебе почему-то упорно кажется, что его прибытие - буквально привет с того света? Ваньелле, наверное, очень смеялся бы, узнав, какие мысли бродят у друга в голове. Ваньелле всегда был готов идиотски поржать.
- Говорить ты уже можешь, так что в твоих интересах рассказать мне, кто ты такой и что тут делаешь. Будь, пожалуйста, убедителен. На рассказы о том, что ты не отвратительный безумный монстр, можешь время не тратить. У меня есть твердое убеждение, что отвратительные безумные монстры не разносят почту.
Со вздохом сожаления чародей все-таки отложил бумаги и машинально протер глаза прежде, чем присмотреться к ходу регенерации глаза.
- Мое имя Истредд, - он произносил почти что "Ыстредд", как нильфгаардец, - и я искренне надеюсь, что кровь тебе для регенерации не нужна. Кашу будешь?

- Рад встрече, Ричард. Боюсь, - через пару мгновений паузы признался Истредд. Это было легко, потому что логично, - но могу. Почему нет. Однако, ты, думаю, извинишь меня, если я буду первое время держать пару боевых заклинаний наготове.
Не то, чтобы он действительно думал, будто вампир нападет. Но нельзя с полным доверием относиться к тому, с кем незнаком, и о ком вообще ничего не знашь, кроме имени и расположения кишок.
Для начала Истредд свесился со стула, заглядывая за ширму: там стояла миска остывшей пшенной каши, в честь затишья даже со шкварками. Пока еще полная, потому что это была порция, причитавшаяся самому назаирцу, а покуситься на подобное не решился бы самый последний несостоявшийся дезертир. Военный лагерь такое место, слухи распространяются быстро, особенно если это слух о том, как однажды у проклятого магика внезапно кончилось терпение.
Сам Истредд не был голоден. В основном потому, что вчера видел в одном из мешков с провизией крысу.
- Думаю, сейчас уже будет вполне терпимо, - есть заклинание, снимать которые легче, чем накладывать, и даже не пришлось повторять прикосновение - только что-то неприятно тренькнуло в ушах, будто струна лопнула, - если захочешь орать, не стесняйся, сейчас можно.
Вообще чудовище пока в общении было куда приятнее, чем десятки попадавших сюда людей, по крайней мере не разговаривало матом и не заканчивало каждую фразу сакраментальным "сталбыть", и казалось куда более социализированным, чем некоторые офицеры. Надо же, курьер... Вампир-курьер. Смех и слезы.
- Ну почему "бывший"? - неспешно возразил Истредд, помогая пациенту сесть на койке, что было не так-то просто с двумя оставшимися конечностями из четырех, - сумка твоя здесь, там, кажется, кровью плеснуло, но в целом ничего не рассыпалось. Доставишь еще. Вот так, миску поставь на колени, ложку возьми в руку и приступай. Тебе уже можно, я так думаю. Всем бы такую регенерацию.
Опустившись обратно на стул - единственный в окрестностях стул со спинкой, чародей бесцельно пролистал записи, не прекращая с любопытством наблюдать за подопечным. Нельзя сказать, будто его не преследовала идея оставить себе это существо на опыты и для исследований, но...
Забавно, но, судя по настороженному взгляду вампира, он что-то такое подозревал, и Истредд готов был поклясться, что самоназванный Рик Фери боится его больше, чем он Рика. И, если подумать, правильно делает.
- Я не задержу тебя дольше, чем будет необходимо, - ровно сообщил назаирец, - не буду врать, что не хотел, но... все-таки не задержу. Постарайся не сболтнуть лишнего и будь умницей.
Его беспокоило неприятное такое, зудящее чувство.
Предчувствие даже.
Оно нарастало.
Почему так тихо?
Истредд снял Покров Молчания, но тишина никуда не делась, и молодецкий храп одного из санитаров у входа в шатер только подчеркивал ее.
- Если у тебя есть вопросы или пожелания - я тебя слушаю. Пока есть возможность.

Истредд некоторое время смотрел на вампира со сложным выражением лица, в котором и сам не разобрался бы без хорошей бутылки чего-нибудь крепкого.
- Я не настолько беден, - наконец сформулировал он, - чтобы обдирать на гроши раненых. У нас, думаю, что-нибудь найдется.
Уловки пациента были в целом понятны, но назаирец, хоть и был магиком, со всеми вытекающими последствиями для характера, предпочитал все же договариваться там, где можно было договориться. И ситуация, в которой он мог бы похерить собственную работу, пустив на опыты существо, собственноручно собранное по кускам, была ему глубоко...
Двойственна.
Нельзя сказать, что не хотелось.
Будь ты проклята, борьба принципов со здравым смыслом.
- Мне действительно интересно поведение твоего организма в таких условиях, - признался Истредд, решив, что кое-что не стоит оставлять несказанным, - но я не любитель пользоваться чужой беспомощностью. Вот если бы ты согласился как-нибудь заглянуть ко мне и позволить провести несколько медицинских наблюдений, я был бы тебе бесконечно благодарен. Но...
Тишина, последние пару секунд прораставшая едва слышным тонким гулом, разорвалась, ухнула, как ухает сердце в пятки, заставив госпиталь содрогнуться - комья земли застучали сверху по полотняной крыше, и сразу за этим раздались крики: яростные, недоуменные, испуганные - звон оружие, топот...
Потом снова - уууух! - стену сносит, лежаки несет по утоптанной земле "пола", как по воде.
Мы же не на передовой?
Но вопрос не требует ответа: даже весьма скудных познаний Истредда в стратегии и тактике хватит, чтобы самому себе сказать - "зашли с фланга". Вчера, кажется, он слышал, как разведчики кляли командование, посмеявшееся над их донесениями. Мол, никто не такое безумие не пойдет...
Вот тут снова наступил момент, в который нужно бы открывать портал и уходить в него, не оглядываясь. Это довольно просто, и одна из татуировок поможет ему сделать это, не слишком отвлекаясь от попыток выжить. И никакая совесть не должна тревожить того, кто родился в Назаире.
Истредд вздохнул и закатал рукава.
- Постарайся не вскакивать и никуда не бе... не ползти. Или что там ты делаешь, когда нет одной ноги.

- Прекратить панику! Прекратить! Койки к восточной стене, раненых на пол!
- Агнешка? Агнешка!!.
- Все на пол! Все, я говорю!
Стрелы со свистом прошивают шатер - второй залп - из горла зашитого вчера кавалериста торчит черное древко, подрагивая в такт судорогам.
- Йонас, если кто-то войдет, не дай им меня отвлечь.
Третий ливень стекает, скользя наконечниками по защитному куполу.
Они не нападают на раненых и медиков.
Не нападают ведь, да?

Пока госпиталь был отгорожен от происходящего снаружи хотя бы такой иллюзорной преградой, как полотняные стены, казалось, что все-таки мир делится на "здесь" и "там". Но теперь "там" пришло, вместе со всем сумасшествием - с мешаниной из дерущихся людей, невесть откуда взявшегося огня и сыплющейся с провисшего полога земли.
Истредд припал к "полу", будто готовый броситься зверь - с той только разницей, что бросаться не собирался вовсе, просто опираться на четыре конечности, когда держишь купол и при этом пытаешься командовать, гораздо проще, чем... впрочем, вытягиваться во весь рост в таких обстоятельствах вообще так себе идея.
- Выводите раненых, которые могут ходить! Вы... е...дрена мать!
Которые могли ходить самовывелись, похватав оружие, и, насколько чародей мог рассмотреть, многие ушли очень недалеко. Это было закономерно, но вообще-то обидно - столько работы впустую. Короче, если подумать, более неблагодарный труд только у каких-нибудь поваров: ты сутками корячишься, а итог пожирают за несколько минут, и хорошо, если похвалят. У военного медика принцип тот же - вот ты его собирал, как херову мозаику, а вот он понесся навстречу судьбе в одних подштанниках, и каков, спрашивается, итог?
А вот он, итог - раскроенный по косой череп.
С той стороны было, кому снести защитный купол, но делать это не спешили, и в сознании назаирца медленно оформлялось понимание - кажется, всё куда проще. Не лучше. Проще. То есть, их даже не перепутали ни с кем, просто они оказались на пути железного нильфгаардского катка. Вот и всё. Может, если бы дело происходило днем, их бы оставили в покое - насколько это возможно - но в темноте никто не станет разбирать.

- Защищайте госпиталь!
- Сюда! Сейчас! - Истредд не имел возможности размениваться на цветистые ругательства, хотя они и просились наружу. Защитнички выискались, а. Посмотри на них. Вояки со скальпелями.
О, это незабываемое ощущение, будто тебе провели скребком по открытому мозгу. Там, снаружи, кто-то с удивлением обнаружил его защиту.
Чародея мотнуло в сторону, как от удара в челюсть, и тут его мутный взор упал на вампира.
Парень, ты же хорошо видишь в темноте, да?
- Йон...
Залитое кровью белое лицо: не быть тебе, мальчик, светилом науки. Жаль, а мог бы утереть нос доброй половине нынешних шарлатанов.
Уже сейчас мог бы.
- Выведи их, - неожиданно ровно сказал назаирец Ричарду, - они помогут тебе идти. Просто покажи путь. Сможешь?

Если бы Истредд имел возможность осознать, что происходит, он бы здорово посмеялся. Люди убивают друг друга, патриоты сражаются за дом, верноподданные Империи - во исполнение императорского приказа, всех ведет некая идея.
Где-то посреди всей этой мешанины однорукий вампир выводит раненых из боя, а чародей прикрывает их отход, и что обоими движет - энигма. Расскажи ему кто эту историю у огня за хорошим вином, назаирец посмеялся бы и сказал "вот кретины".
- Ну кретины же, - буркнул он себе под нос, чувствуя во рту всепобеждающий металлический привкус крови и искренне надеясь, что это из носа. Только бы не горлом.
Если горлом, то...
Дождавшись, пока с той стороны кто-то основательно сосредоточится на куполе защиты, чародей злокозненно его снял, предоставив оппоненту "провалиться", потратить накопленную и сосредоточенную силу впустую, изящно ускользая в сторону.
Спасибо Ваньелле - с имени которого началась эта история, и, видимо, продолжится им же - когда-то давно Валь наловчился избегать магических драк, что неизбежно, если ты сам миротворец, а друг твой - вздорный изобретатель боевых заклятий.
На физическом плане все оказалось не так радужно.
Удар чего-то тяжелого сшиб Истредда с ног: похоже, это щит - и чародей с трудом успел перекатиться по земле, избегая бухнувшего рядом моргенштерна. Тут же, впрочем, получил в лицо латным сапогом.

- Бей его! Бей!
- Да что вы делаете, кретины?! - легко переходя на нильфгаардский, от души возмущается Истредд. Солдаты замирают буквально на секунду: этого мало, чтобы бежать, но бежать он не собирается.
Когда ты миротворец, а друг твой - вздорный изобретатель боевых заклятий, главное - не пренебрегать познаниями. Три огненных волны, расходясь концентрическими кругами, набегают одна на другую, раскаляют доспехи, поджигают одежду. Ночь расцветает оранжевыми вспышками и к запаху крови примешивается запах паленого мяса. Истредда выворачивает наизнанку, не от запаха, больше - от того, что силу пришлось брать, будто хватаешь сухой песок с размаху. Сыплется сквозь пальцы, набивается в глаза, скрипит на зубах...
Так он и падает в портал, чтобы, спустя секунду, вывалиться под ноги раненым.

- Знаешь, - говорит он вампиру, сплевывая кровь и, кажется, кусок верхнего резца, - я на тебе вечером... метку оставил... чтобы если буянить начнешь, знать, где найти. Никогда еще... никогда не был так предусмотрителен.
И снова сворачивается в узел от тошноты - счастье какое, что уже сутки ничего не ел. И не видит, что преследователи уже совсем близко.
Его, кажется, пытаются поднять, но Истредд с удивлением обнаруживает, что стоять прямо - это уже недостижимая цель. В книгах люди всегда "с облегчением соскальзывают в темноту", он же не может себе позволить, и выцарапывается из беспамятства так, будто внизу ждет нечто ужаснее ужасного. На это уходят все силы, но - в конце концов - смог же дойти сюда Ричард с одной рукой и одной ногой? Смог, да? Отлично, значит, нет предела возможностям.

Выцарапываться, выплывать, все силы уходят в ноги, чтобы их можно было хотя бы переставлять, пока тебя куда-то увлекает неодолимая сила - а на самом деле люди, лиц которых не разглядеть, и которых Истредд не помнит, но отлично помнит их раны.
Муторный, липкий туман застилает глаза, горло свело судорогой удушья, и сказать бы трусливое "бросьте", да ни звука не выдавить, а шум в ушах лишает возможности слышать, что происходит. Еле-еле доносится голос рядом:
- Мастер, вы держитесь... Быстрее... быстрее немного... пож...
И - как вином в лицо в студенческой драке, из полного стакана, коротко и хлестко - только вино густое, соленое, горячее. Глаза, которые должны были слипнуться окончательно, широко открываются.
Какие только чудеса не творит прилив адреналина.
Волочивший Истредда на себе раненый падает прямо на него, из разрубленной шеи хлещет кровь, а лошадь нильфгаардца проносится мимо, буквально в полушаге.
У воздуха привкус железа, а сам он - хрустальное стекло, и, нырнув из тумана в эту кристальную ясность, чародей собирается за две секунды на вдох и выдох.
Люди почему-то останавливаются, как зачарованные жертвы, смотрят на конников, пока те пытаются понять, что такое распластывает лошадей с удара.
А вот это ответ на вопрос, куда подевался Ричард.

Истредд сплевывает кровь.
Нет, ну надо же, какие идиоты. Все участники этой истории. И он - старый придурок, который лезет в любую задницу, и даже не понимает, почему. И вампир, судя по всему, очень юный, иначе давно удрал бы и положил бычий хер на всех людей в округе. И эти, с позволения сказать, выжившие, которым надо по кустам разбегаться, а они стоят и пялятся на него, будто он может что-то сделать.
Но, с другой стороны, а кто еще может?

Нильфгаардцы, кажется, собрались, и решили все-таки продолжить охоту. Чародей перевел взгляд на самое дрянное зрелище в мире - умирающего у тебя под ногами пациента.
Вообще - чего бы проще?
Наклонись. Протяни руки. Вдохни его - последний глоток, тот самый маленький глоток, который дарует краткое, но ослепительное могущество, взятое ценой чужой жизни. Ему всё равно, он умрет и так, только бессмысленно и глупо.
Наклонись. Возьми.

- Да бегите же! - орет Истредд, немилосердно шепелявя, и добавляет в воздух, - эй, Ричард! До встречи!
Он смеется, наклоняясь к умирающему, но испачканные в крови пальцы только закрывают бедняге глаза.
Чародей поднимает руки и идет навстречу солдатам.
- N’aen aespar! - переходить на язык родины очень легко, по опыту Истредд знает, что гораздо тяжелее потом обратно, - я чародей, и я сдаюсь.
За спиной в лесу исчезают беглецы из госпиталя, а назаирец искренне надеется, что Ричард не будет дурить и последует за ними.
- Мы можем быть уверены, что это правда? - офицер взвешивает в руке арбалет.
- А вы проверьте, - учитывая состояние лица, улыбочка, наверное, вышла действительно страшная.

- Caemm!
Истредд идет, послушно сложив руки за спиной.
Там, сзади, тихо.