За последнее время она окончательно свыклась с мыслью, что это её люди, и она отвечает за них. Всех.
Даже за одну вредную чародейку из Третогора – главное той это не ляпнуть.
Недавно она связалась с одним из советников короля Танкреда, известного не только своей лояльностью магам, но и тем, что в его владениях едва-едва подпрыгнувшие на месте чародеи не заключаются в двимеритовые кандалы и не оправляются в ссылку срочно приносить пользу государству.
Оставалось дождаться высочайшей аудиенции.
Все равно в Империи она не сможет прижиться.
В империи не сможет прижиться и юная Виолента, у которой солдаты подчистую вырезали всю родню во время резни в Цинтре. Пусть даже девушка призналась, что пойдет за ней хоть к нильфам, хоть на край света. 
Или Агнесса из Соддена, вспоминающая «черных» чуть ли не чаще чем местных охотников. Трисс даже узнала парочку незнакомых выражений.
Может южные соседи верили в высшее благо, но методы, используемые ими, были темнее, чем у иных северян.
Детлафф ушел из временного пристанища, забрав с собою серьезно пострадавшую Аик. Возможности оказать квалифицированную медицинскую помощь в городе не было; нуждалась Мозаика не только в помощи, но и полном покое невозможным в условиях сырых подземелий. Тем более, когда «ведьме и убийце наших детей» повезло оказаться на разыскиваемом плакате. Трисс честно надеялась, что целительница сможет сжиться с суровыми нильфгардскими законами.
После той заварушки с чародеями, Дикой Охотой и простыми охотниками Трисс тут также полюбовалась на рисованное лицо на плакате – вот же какой-то самородок-недоучка даже сумел более-менее верно её черты передать. А подпись, а подпись была просто полетом вдохновения, над той она полюбовалась еще больше: «чернокнижница и ведьмачья шлюха». Даже хотелось прийти и на пальцах объяснить, что с Герой они не спали и хорошо, что их Йен не видит. Ибо хуже разозлённой чародейки – чародейка уязвленная. Хуже всего, что пришлось бросить хорошую работу у лекаря: с такими творческими плакатами по всему городу только и работать открыто.
А, значит, денег у них снова не было.
Мысли Меригольд шли по привычному заколдованному кругу Танкред – чародеи – Нильфгаард – деньги – Детлафф – Филиппа. На Филиппе цикл прерывался, пробуксовывал минуты три, вновь возвращался на прежний круг – к Танкреду.
Ибо доверять госпоже Эйльхарт будет лишь самоубийца, а на самоубийц никто из них не походил.
Про произошедшую резню она предпочла не думать. Про проходящее сейчас в городе – тоже. Нет, оправдания ей никогда не будет, даже несмотря на то, что охотники первые начали. Такое глупое оправдание детей в песочнице, почему стукнули друг друга совочком по сопатке.
Они так мечтали о чудовищах, о черных магах, об исчадиях чуждых всему человеческому, что не удивительно, что те, наконец, появились.
И чудовищами их сделали все эти люди.
Но оправдания ей не будет.
- О, здравствуй Детлафф, - чуть улыбнулась Четырнадцатая вампиру. – Как там Аик?

Отредактировано Трисс Меригольд (13.11.2017 04:56)

Если бы Алджернон Гвинкамп знал, как используют его имя (главное, зачем?), он бы сожрал собственные тапочки - между тем, у Пинети наверняка еще будет шанс, и для начала он пожмет горло старому другу. Хотя виноваты были исключительно обстоятельства, требующие присутствия того из целителей, который еще мог, собственно, целительствовать. И отсутствия того, который эту способность утратил.
Ради такого дела ему даже позволили снять серьгу, и от того Кадваль чувствовал себя сейчас не только покалеченным, но еще и наполовину слепым и глухим.
Он никогда не любил Новиград. Ни дня из всей своей прошлой жизни почтенного историка и врача - избегал, как чумного трупа, и бывал здесь по крайней необходимости, в совершенно любом случае предпочитая более тихий Оксенфурт, со студенческими попойками, но без грязи по колено и пестрых толп. И было у него всегда неприятное ощущение, что стоит здесь появиться, как непременно случится что-то отвратительное.
Ни разу, между прочим, не подвело.
Так вот, сейчас Новиград был отвратительнее в десять раз, если такое вообще возможно, и Кадваль, у которого и так было не слишком хорошо с эмоциями, а в последнее время все они были сосредоточены в другом, сейчас с удивлением окунался в… ну да, леденящий ужас. Отвращение. Неверие. Странные для его возраста, но несомненные и ошеломительно яркие - будто и не усваивал всю жизнь, какими люди могут быть скотами, и как страшны, если сбиваются в стадо.
И потому в катакомбы спускался даже с облегчением. А там, пропустив вампира вперед, запустил руку в сумку на поясе.

- За нее, Трисс. Твою амнистию она тоже оплачивает, видишь, как много друзей у Филиппы? Она не устает делать новых.
Истредд ходил по привычке тихо, и был довольно… будничным, а вот тварь из воды и льда, ползущая у его левой руки и то ли слизывающая, то ли подбирающая падающие на пол с пальцев капли крови, отвратительно скрипела при каждом движении, воняя иными планами.
- ...И выбора у нее нет. И благо не так, чтобы совсем общее, ты-то лучше меня должна понимать, что у него есть имена и лица, - клубок голубоватых нитей расплелся на полу и пополз вверх по подолу платья Госпожи Совы, - пожалуйста, не дергайся, Филь. И ты, Трисс, тоже.
Утром он думал, что будет сложно лицом к лицу встретить обеих.
Оказалось - довольно легко. Что-то всё-таки кончается.
Кадваль вздохнул и повел жест, с которого начиналась артефактная компрессия.

Кадваль завершил заклинание с полной уверенностью, что вампир без труда поймает в руки нефритовую статуэтку: пререкаться с Филиппой он не собирался - то есть, как, не здесь и не сейчас - хотя едва удержался, чтобы не передать привет от человека, который сам это сделать не может.
Но и без того удовольствие было достаточно нечестивым.
- Гоэтию? - он устало потер висок, - ее запрещали там очень ненадолго. Специальный курс в Лок Грим, отличная теоретическая база, исследовательские традиции… никаких инвокаций по карманному справочнику, впрочем, тебе ведь вряд ли интересен ответ на вопрос, как таковой, верно?
Повернув ладонь печатью вниз, чародей с облегчением отпустил марида, понимая, что тот не понадобится - припасен был на случай яростного сопротивления, но Детлафф действительно оказался быстрее. Настолько быстрее, что все остальное даже не составило труда.
В остальном он начал уставать от дискуссии двух идеалистов, не желающих слышать друг друга и оперирующих непроверенными фактами с обеих сторон, да и ладно бы просто непроверенными, но кое-что было передернуто настолько, что походило то ли на откровенную ложь, то ли на намеренное искажение…
А впрочем, кому какая разница? Будто от этого что-то изменится. Будто офицеры “Врихедд” перестанут быть военными преступниками, выданными потому, что их жестокость ужаснула даже союзников. Будто выдали их за острые уши, а не потому что северяне логично хотели посмотреть, как умирают любители повырезать военные госпитали. Будто…
- Трисс, белый плащ тебе не идет, сними его и давай займемся делом. Не то я могу обмануться и решить, будто ты действительно хочешь знать ответы, а не пытаешься сказать гадость, причем половина попыток настолько не соответствует реальности, что даже не обидно.
Людей, самих выбирающих…
Он бы неприлично для своего возраста заржал, но слишком болела голова.
- Господин ван Эретайн, берегите статуэтку. У вас она будет в большей безопасности, - Кадваль невозмутимо вынул из поясной сумки моток бинта и перетянул накрест рассеченную руку, помогая себе зубами. Раньше не пришлось бы, но Филиппа Эйльхарт умела не только делать друзей.
И все-таки, что, мать его, за странствующее шапито? Он так упорно ограждал себя от политики Братства, внутренней и внешней, от всех, кто в эту политику упорно лез по головам, что за многие годы успел отвыкнуть от этого потрясающего умения прикрывать сияющими идеалами и общим благом любую пакость. Причем, ваше общее благо непременно было лучше, чем чужое, а люди непременно должны стремиться к нему, а не к простым вещам, которых люди обычно хотят. Но если Трисс было простительно, то ему - нет. Ни возражать, ни даже как следует разозлиться.
- Так вот, если ты случайно закончила, то собирай всех. В порту вас ждет корабль, боюсь, обойдется без комфорта, но и голодать никто не будет. Всех желающих доставят в Цинтру, после чего они смогут продолжить свою практику на любой из территорий Империи. Насколько мне известно, эвакуированным даже обещали бесплатную лицензию на первый срок. Как представитель… - Истредд хмыкнул, - лицензирующей стороны, хоть и второго сорта, я должен за этим проследить. Как частное лицо не стану никого неволить, так что объяви, пожалуйста, перспективы. Времени мало, чай стынет.

- Почему?  - по-настоящему удивилась она словам чародея. – Мне много что интересно. Например, если слон на кита налезет, кто кого поборет? Побывают ли люди в Космосе? Какая сволочь придумала наш мир и не хочет ли она в нем пожить? Как оказалось, что погибший было человек, оказался живым и здоровым да нильфским посланником?
Почему нильфгаардские чародеи могут любить свою страну и желать ее людям свободы, а если об этом заикнётся северный, так сразу у всех лицо такое – будто Дикую охоту раздающую сиротам пирожные увидели или Иорвета героически спасающего девушек дхойне из горящей мельницы?   
Этого спрашивать она не стала.
- Что ж до белого плаща… Выживание и надежда, а также слабоумие и отвага.
На этот раз улыбка вышла в разы человечной.
…Только вот проблема – в последний раз Истредд выглядел более… живым.
Как поменялась сама Трисс, сказать не могла даже она – Лютик все же видел ее чаще и заметить мог и не. Да и Геральт со своей амнезией тоже любовался целый год.

Словам вампира Трисс неожиданно мягко улыбнулась, как взрослый улыбается ребенку, утверждающему, что видел летающую кошку с розовыми крыльями, заявившую, что мечтает попробовать летучих мышей.
- Аристократ – в смысле высший вампир и относишься к низшим, как к своей стае и подчинённым. Да нет у меня никаких упреков, – возразила она с усталостью человека всю жизнь положившего на войну с ветряными мельницами и внезапно обнаружившего, что мельницы эти далеко не безопасны, как все говорят. – Просто любопытно: а точно ли знаешь, кому служишь? И стаю не убережешь и сам не убережешься, – и это не доставит ей явно никакого удовольствия. – Ибо против толпы кметов с вилами даже дракон иной раз не выдерживает. И это было бы по отношению к тебе нечестно – ты не желаешь кому-то зла. Просто… так живешь.
Естественно побывала. Снизу-то хоть как бейся – толку ноль целых хрен десятых. Только все это не значило, что ей нужна была эта всеми драная власть и всеми драные короли-приближенные чародейки. 
Но этого она говорить не стала тоже.
Последний раз брата и племянника Трисс видела незадолго до дурацкой войны Фольтеста с любовницей.
А сейчас – у них снова война.
И устроила ее не Темерия. То, что было чем-то там величественным, гордым прославленным – в разрухе теперь, и лишь бегут по земле этой черные всадники, синхронно разбрасывая соль. Пусть ничего не родит земля эта, пусть не достанется никому. Что-то кончается, время выйдет на новый виток, станут более длинными тени, возвратится все на круги своя: ветер, дующий в замочную скважину, боль, потому что от нее некуда деться, другие черные всадники, синхронно разбрасывающие по земле соль и сгоревшие золотые башни столицы.
Видел он…
Вот чему-чему научили ее родные тридцать четыре года так это тому, что трехсотлетние чародеи отнюдь не становятся по умолчанию мудрыми. Вряд ли вампиры чем-то отличались. 
- Темерия-то вам зачем? – безразлично поинтересовалась она. Не скажут, конечно, но любопытство – не порок, а источник знаний на больную голову.
Кстати, о головах.…

- Иди сюда… господин аэп Арфел, - с мягкой насмешкой направилась женщина к Истредду, по пути убирая  «молчаливое» заклинание. – Всегда удивлялась, как можно лечить других и не уметь снимать родную мигрень... 
У наставницы никогда не получалось.

«А потом надо будет нашим все рассказать про перспективы», – флегматично промелькнуло.

Редания превратилась в помойку, но если за в какой-то степени родной уже Оксенфурт было действительно обидно, то Новиград удивлял разве что размахом творящейся здесь мерзости. Что-то в этом городе всегда было неправильно - в противовес праздничному Оксенфурту, Новиград всегда был излишне... холодным и злым, что ли, если города вообще могут быть злыми, и пусть он тоже временами забывался в праздничном веселье и хмельном угаре, то только чтоб потом вновь явить свою сущность - холодную, и даже не как благородный романтизированный клинок, а как топор палача, и одновременно обжигающую, как раскаленное железо клещей.
От него смердело слухами, ужасом и благочестием. Болезнью. Было что-то такое даже в крови местных жителей - и, будучи в городе всего третий день, Рик уже успел это оценить. И потому от него самого пахло кровью - чуть-чуть, человеку не различить, но достаточно, чтоб солоноватых привкус во рту продолжал его преследовать.
Кроме крови, пахло еще и грязью, и сыростью, а также дымом и прокисшим пивом. Недостаточно, чтоб животные перестали его замечать, и потому животных Ричард старательно избегал, общаясь только с людьми - люди, перепуганные и озлобленные, далеко не все отличались от животных, но такого нюха не имели, могли разговаривать и знали новости.
Некоторые из них оставались людьми даже сейчас. Наверное, именно поэтому желание посвятить этот город вечному-не вечному, а все ж огню только мелькало на дне души. Если, опять-таки, у него была душа.
Знать бы еще, что это такое.
Если б не весть о сбежавших чародеях и чудищах на улице города, проникший даже за городские стены, Рик вообще бы сюда не пришел. Но ему были нужны чародеи - и то, что они могли знать. К тому же, чудовища, которые помогают чародеям? Как минимум одно чудовище, общающееся с чародейкой и способное управлять более низкоорганизованными чудовищами, Ричард знал - и, как бы от не относился к Детлаффу с его очень специфическими вкусами насчет подбора компании, если Мозаика здесь, то стоит узнать, не нужна ли ей, им... ну... помощь.
С другой стороны, каким надо быть идиотом, чтоб в такие времена вообще задерживаться в Новиграде? Что они тут забыли?
А ведь определенно забыли. Об этом говорил хотя бы запах, поначалу показавшийся едва уловимым, но более ощутимый в подземельях, где не было ветра, чтоб разметать его по всему городу.
Детлафф был здесь. С ним еще кто-то. Человек? Кто-то из чародеев?
- Стоять! - резко сказал вампир, заметив, как из теней подкрадываются парочка фледеров. - Я к вашему ста...
Слушать не стали, обуреваемые то ли жаждой крови и развлечений, то ли желая выполнить чей-то приказ, бросились вперед, быстро и почти беззвучно, заставив Ричарда уходить вбок от атаки и прижаться к стене.
- Да спокойно, придурки, я к Детлаффу!
Пришлось снова уворачиваться, трансформируясь - уйти сразу от двоих низших на обычной скорости было бы проблематично. Увидев метаморфозу, один из фледеров затормозил и потянул за собой другого, снова бросившегося было в атаку.
- Я к Детлаффу, - снова повторил Ричард все так же негромко, но голос теперь звучал ниже. - Я знаю, он тут.
Фледеры пялились на него, как два барана на новые ворота, но впереди замаячил слабый свет.
- Ну так что, я пойду дальше? Или так и будем стоять? Вы вообще куда шли?

Их и правда было тут много - фледеры, альпы, бруксы. Целая толпа низших вампиров, неведомо каким образом не выжравшая половину города. Жителей в Новиграде всегда хватало, а в эти смутные времена исчезновение одного, двух...или одного-двух десятков могло остаться вообще незамеченным.
Не оставалось. Пропадали охотники на ведьм, исчезали случайные жители. Некоторых потом находили на задних дворах трактиров или в канавах, пьяными вусмерть, но слухи кружили по городу, как стаи ворон, обрастая новыми зловещими подробностями.
Исходя из общего количества собравшихся тут низших, могло быть значительно хуже. Либо Детлафф как-то умудрялся держать их в относительном порядке, сводя количество возможных жертв среди мирных жителей к минимуму, либо... либо они хорошо прятали трупы, и Ричард не был уверен, что хочет спрашивать. Завидев Детлаффа, он настороженно улыбнулся. Этот сородич даже без своей странной компании всегда вызывал у него противоречивые чувства: с одной стороны Детлафф помогал "своим", делал для них если не всё, то многое, и не только не требовал благодарности, но и как будто сразу забывал о сделанном; с другой, немного настораживал выбор этих "своих", потому что те же фледеры, как ни крути, были созданиями, обреченными убивать и возможно получающими от этого какое-то даже удовольствие.
Что он в них рассмотрел?
- Ага, я. Прослышал о вашей компании, решил заглянуть. Смотрю, ты, как всегда, не сам.
Бруксы удостоились легкого, но вполне уважительного поклона. Существа частично разумные, они были, собственно... вампирами, именно такими, какими обычно описывает вампира человеческая культура, разве что только не мертвыми. Им словно чего-то не хватало, совсем чуть-чуть, но Рик не мог понять, чего, и как так вообще получилось. Пока они тихо-мирно отирались рядом со своим повелителем, их можно было воспринимать почти как равных, даже понимать и сочувствовать.
Пока они не начинали кого-то жрать.
- Я слышал о том, что случилось с чародеями из темницы, - продолжил Ричард. - Вы с Мозаикой все еще вместе? Она хоть не пострадала? Кстати, тут и правда пахнет людьми. Ты, значит, завел себе еще одну стаю, или так, домашних животных?
Не только пахло - их было слышно. Шарканье, перешептывания, приглушенные голоса. Сеть тоннелей под некогда эльфийскими городами никогда не была идеально ровной, скорее приспосабливалась к особенностям грунта, залеганию подземных вод и местности вообще. Рик не раз уже удивлялся, почему столь возвышенные создания как эльфы постоянно стремились прокопать под своим городом какой-нибудь лишний тоннель.
Впрочем, возможно, они просто заселили опустевшие города какой-то иной расы, а то и помогли им опустеть.
Как иронично.
- Еще не пытались тебя сжечь или препарировать?